В 90-е годы 90 процентов эмигрантской прессы делалось методом копипи**инга. Интернета не было, вернее, он был, но подключение стоило дорого (да и компьютеры были несообразно дорогими), так что хозяева на этом экономили, но были поставщики газет на русском языке из славянских республик. Редактор отмечал статью, наборщица набирала на каком-то левом или пиратском текстовом редакторе, и это попадало в номер — правда, иногда всё же указывали источник.
Так вот что характерно: в 90-е годы эсенговские СМИ писали та-а-акое, что по сравнению с этим опрос «Дождя» показался бы невинной шуткой. Мог появиться материал о том, что Гагарин на самом деле ни в какой космос не летал, мол, запустили хрень с магнитофоном, а потом сбросили самого Ю.А., одетого в скафандр, на парашюте с обычного самолёта. Ну а байка о том, что-де он в 1968 году разбился по пьяной лавочке, и вовсе была общим местом. Писания про войну также не отличались особым пиететом к её участникам в званиях от рядового до маршала.
И всё это не вызывало массовой реакции, разве что отдельные, очень редкие деятели как-то пытались возражать (и это продолжилось и в начале 2000-х, вспомним историю с опомидориванием Латыниной — на какие-то её, по мнению томатобола Морозова, неприемлемые материалы отреагировала только весьма маргинальная группа неосталинистов). А потом пошло активное противодействие такой тенденции.
И дело, наверное, не в руководстве, в начале 2000-х оно было тем же самым. Но оно уловило смену настроений в массах и пошло — по крайней мере, в этом вопросе — на поводу у общественного мнения. А всё дело, видимо, в пирамиде Маслова.
В 90-е годы всех очень сильно занимали вопросы простого выживания — тут и разгул криминала, и простые невыплаты зарплат или выплаты их натурой: вот выдали работнику фаянсовой фабрики зарплату унитазами, и он сам должен обменять их на деньги, причём в свободное от работы время, иначе уволят и вообще не будет ничего, даже унитазов. А потом всё более или менее устаканилось, и проблемы первой-второй ступеней пирамиды оказались у большинства в основном решёнными.
Соответственно, на первый план вышли проблемы третьего-четвёртого и более высоких этажей пирамиды, в том числе и потребность в самоуважении. А менталитет в стране коллективистский, его формировали не менее 500 лет, так что за 10-20 лет он никуда не денется, в результате потребность эта распространилась не только на себя, как на индивида, но и на ту общность, к которому человек принадлежит. Согласитесь, подобные разоблачения на имидже этого общества отражаются самым негативным образом, даже если разоблачаемые события имели место задолго до рождения тех, кто осуждает вынос сора из избы (причём — это обязательно надо отметить — немалая часть выносимого сора создана искусственно, путём передёргивания фактов, а то и прямой их фальсификации).
К тому же добавим внедренный советским агитпропом начиная со времён войны историзм самоидентификации, который внушил идею личной сопричастности всему хорошему или объявленному хорошим, что произошло в истории нации. Идейка такой личной сопричастности не нова, начиная со Средних веков евреи на Пасху читают так называемую агаду, в которой открытым текстом участники действа самоидентифицируются с теми людьми, которых Моисей вывел из Египта.
Как-то мне довелось общаться с молодыми немцами из ФРГ, образованными технарями, если чё, не гопотой с раёна. Они знали, что такое дизельный мотор и рентгеновские лучи, но не имели понятия о том, что Вильгельм Конрад Рёнтген и Рудольф Дизель — это люди, причём не просто люди, а их собственные соотечественники. И когда я их об этом просветил, то это не произвело на них особого впечатления: ну, изобрели эти мужики полезные ништяки, и ладушки, молодцы, а фигли там гордиться, не мы же это изобрели, а они. Могли бы не знать и о нобелевском лауреате Адольфе фон Байере, если бы «Фарбениндустри» не вляпалась в тесное сотрудничество с Гитлером — историю Райха проходят там основательно, естественно, в негативном ключе.
Русский же человек гордится Туполевым и Калашниковым, Королёвым и Менделеевым даже тогда, когда род его собственных занятий не имеет никакого отношения к их деятельности (не говоря уже о том, что все эти люди достигли того, чего они достигли, без помощи наших современников). Соответственно, любой наезд на их светлые образы воспринимает примерно таким же образом, как кавказец — ругательство по матери, то есть, как тяжёлое личное оскорбление.
Оттуда, кстати, столь яростное отрицание общеизвестного факта относительно Чайковского. По понятиям быть таким западло, и если это лепят Чайковскому, то, типа, шкварят всех его соотечественников. На западе даже явный гомофоб, узнав о голубизне, скажем, Тьюринга, едва ли этим оскорбится, скорее, отреагирует в стиле «у всех свои недостатки, помнят его не за это», а толерантный человек отнесётся к этому, как к информации о том, что покойный математик время от времени ходил в сортир покакать, то есть, никак.
Авторам же биографий великих соотечественников в России простят описание таких недостатков, которые в массовом сознании считаются простительными, вроде того, что Пушкин был бабником, а Мусоргский — бухал, а всё и всяческое западло надо скрыть, либо исключить данную персону из пантеона, примерно, как некоторые сильно озабоченные имиджем пытаются «уволить» из русской литературы В.В.Набокова из-за «Лолиты»: Гумберт он, конечно, такой Гумберт, а вдруг, не приведи шайтан, автор его с себя писал.
Видимо, время восприятия знаковых фигур истории государства и культуры как живых людей, которые могли страдать геморроем и иметь недостатки личностного характера, ещё не пришло. Когда сформируется идентичность, в которой человек ощущает себя хорошим и заслуживающим уважения и самоуважения сам по себе, как конкретный Вася Пупкин, по совокупности своих черт характера, достижений и заслуг, вне зависимости от побед и одолений своих генералов, открытий собственных учёных и признанности в мире собственных людей искусства, то правда о неоднозначных событиях отечественной истории или «тараканы» знаковых фигур будут восприниматься отстранённо, без проекции на самого себя.
И тогда прекратятся подсчёты того, кто больше укокошил соотечественников — Иван Грозный или Генри Тюдор — какая, мол, разница, в те времена нигде ни с кем не цацкались, чуть что — на плаху или на кол, что здесь, что там, главное, как с этим делом обстоит сейчас, ведь скелеты в дальних углах шкафа, где хранятся артефакты 400- и более летней давности есть у всех.
Англоязычная Википедия, которую составляют англичане и американцы, спокойно пишет о том, что Генри VIII казнил 72,000 человек, и вокруг этого не разгорается война правок с обвинениями сторонами друг друга в геополитическом и культурном ватничестве (или, по-местному, ) или, наоборот, капитулянтстве и пособничестве Тель-Авиву (Москве, Пекину, Минску, Пхеньяну, Эр-Рияду, Тегерану, Каракасу — нужное подчеркнуть).
И тогда события местной истории можно будет спокойно обсуждать со всех сторон, примерно так же, как обсуждаются события, скажем гуситских, пелопонесских или пунических войн, которые к России отношения не имели никаким боком, поэтому тема эмоционально не заряжена. А пока с этим надо обращаться осторожно, просто чтобы не провоцировать побоища по поводу или без.
Так вот что характерно: в 90-е годы эсенговские СМИ писали та-а-акое, что по сравнению с этим опрос «Дождя» показался бы невинной шуткой. Мог появиться материал о том, что Гагарин на самом деле ни в какой космос не летал, мол, запустили хрень с магнитофоном, а потом сбросили самого Ю.А., одетого в скафандр, на парашюте с обычного самолёта. Ну а байка о том, что-де он в 1968 году разбился по пьяной лавочке, и вовсе была общим местом. Писания про войну также не отличались особым пиететом к её участникам в званиях от рядового до маршала.
И всё это не вызывало массовой реакции, разве что отдельные, очень редкие деятели как-то пытались возражать (и это продолжилось и в начале 2000-х, вспомним историю с опомидориванием Латыниной — на какие-то её, по мнению томатобола Морозова, неприемлемые материалы отреагировала только весьма маргинальная группа неосталинистов). А потом пошло активное противодействие такой тенденции.
И дело, наверное, не в руководстве, в начале 2000-х оно было тем же самым. Но оно уловило смену настроений в массах и пошло — по крайней мере, в этом вопросе — на поводу у общественного мнения. А всё дело, видимо, в пирамиде Маслова.
В 90-е годы всех очень сильно занимали вопросы простого выживания — тут и разгул криминала, и простые невыплаты зарплат или выплаты их натурой: вот выдали работнику фаянсовой фабрики зарплату унитазами, и он сам должен обменять их на деньги, причём в свободное от работы время, иначе уволят и вообще не будет ничего, даже унитазов. А потом всё более или менее устаканилось, и проблемы первой-второй ступеней пирамиды оказались у большинства в основном решёнными.
Соответственно, на первый план вышли проблемы третьего-четвёртого и более высоких этажей пирамиды, в том числе и потребность в самоуважении. А менталитет в стране коллективистский, его формировали не менее 500 лет, так что за 10-20 лет он никуда не денется, в результате потребность эта распространилась не только на себя, как на индивида, но и на ту общность, к которому человек принадлежит. Согласитесь, подобные разоблачения на имидже этого общества отражаются самым негативным образом, даже если разоблачаемые события имели место задолго до рождения тех, кто осуждает вынос сора из избы (причём — это обязательно надо отметить — немалая часть выносимого сора создана искусственно, путём передёргивания фактов, а то и прямой их фальсификации).
К тому же добавим внедренный советским агитпропом начиная со времён войны историзм самоидентификации, который внушил идею личной сопричастности всему хорошему или объявленному хорошим, что произошло в истории нации. Идейка такой личной сопричастности не нова, начиная со Средних веков евреи на Пасху читают так называемую агаду, в которой открытым текстом участники действа самоидентифицируются с теми людьми, которых Моисей вывел из Египта.
Как-то мне довелось общаться с молодыми немцами из ФРГ, образованными технарями, если чё, не гопотой с раёна. Они знали, что такое дизельный мотор и рентгеновские лучи, но не имели понятия о том, что Вильгельм Конрад Рёнтген и Рудольф Дизель — это люди, причём не просто люди, а их собственные соотечественники. И когда я их об этом просветил, то это не произвело на них особого впечатления: ну, изобрели эти мужики полезные ништяки, и ладушки, молодцы, а фигли там гордиться, не мы же это изобрели, а они. Могли бы не знать и о нобелевском лауреате Адольфе фон Байере, если бы «Фарбениндустри» не вляпалась в тесное сотрудничество с Гитлером — историю Райха проходят там основательно, естественно, в негативном ключе.
Русский же человек гордится Туполевым и Калашниковым, Королёвым и Менделеевым даже тогда, когда род его собственных занятий не имеет никакого отношения к их деятельности (не говоря уже о том, что все эти люди достигли того, чего они достигли, без помощи наших современников). Соответственно, любой наезд на их светлые образы воспринимает примерно таким же образом, как кавказец — ругательство по матери, то есть, как тяжёлое личное оскорбление.
Оттуда, кстати, столь яростное отрицание общеизвестного факта относительно Чайковского. По понятиям быть таким западло, и если это лепят Чайковскому, то, типа, шкварят всех его соотечественников. На западе даже явный гомофоб, узнав о голубизне, скажем, Тьюринга, едва ли этим оскорбится, скорее, отреагирует в стиле «у всех свои недостатки, помнят его не за это», а толерантный человек отнесётся к этому, как к информации о том, что покойный математик время от времени ходил в сортир покакать, то есть, никак.
Авторам же биографий великих соотечественников в России простят описание таких недостатков, которые в массовом сознании считаются простительными, вроде того, что Пушкин был бабником, а Мусоргский — бухал, а всё и всяческое западло надо скрыть, либо исключить данную персону из пантеона, примерно, как некоторые сильно озабоченные имиджем пытаются «уволить» из русской литературы В.В.Набокова из-за «Лолиты»: Гумберт он, конечно, такой Гумберт, а вдруг, не приведи шайтан, автор его с себя писал.
Видимо, время восприятия знаковых фигур истории государства и культуры как живых людей, которые могли страдать геморроем и иметь недостатки личностного характера, ещё не пришло. Когда сформируется идентичность, в которой человек ощущает себя хорошим и заслуживающим уважения и самоуважения сам по себе, как конкретный Вася Пупкин, по совокупности своих черт характера, достижений и заслуг, вне зависимости от побед и одолений своих генералов, открытий собственных учёных и признанности в мире собственных людей искусства, то правда о неоднозначных событиях отечественной истории или «тараканы» знаковых фигур будут восприниматься отстранённо, без проекции на самого себя.
И тогда прекратятся подсчёты того, кто больше укокошил соотечественников — Иван Грозный или Генри Тюдор — какая, мол, разница, в те времена нигде ни с кем не цацкались, чуть что — на плаху или на кол, что здесь, что там, главное, как с этим делом обстоит сейчас, ведь скелеты в дальних углах шкафа, где хранятся артефакты 400- и более летней давности есть у всех.
Англоязычная Википедия, которую составляют англичане и американцы, спокойно пишет о том, что Генри VIII казнил 72,000 человек, и вокруг этого не разгорается война правок с обвинениями сторонами друг друга в геополитическом и культурном ватничестве (или, по-местному, ) или, наоборот, капитулянтстве и пособничестве Тель-Авиву (Москве, Пекину, Минску, Пхеньяну, Эр-Рияду, Тегерану, Каракасу — нужное подчеркнуть).
И тогда события местной истории можно будет спокойно обсуждать со всех сторон, примерно так же, как обсуждаются события, скажем гуситских, пелопонесских или пунических войн, которые к России отношения не имели никаким боком, поэтому тема эмоционально не заряжена. А пока с этим надо обращаться осторожно, просто чтобы не провоцировать побоища по поводу или без.
