Ушастые, которые вообще никогда не истерят, встречаются чуть реже, чем алмазы массой более 250 карат. Либо они уже умерли, просто всем было до такой степени по фиг в их отношении, что никто не озаботился вызовом специалиста для констатации смерти. Но всё же истерики имеют причину...

Ребенок в четыре годаначал ходить в сад. Там ему бывает трудно справиться со своими чувствами по самым разным поводам: мама ушла — начал хныкать — сорвался в истерику; кто-то забрал игрушку — начал хныкать — сорвался в истерику. Так происходит по нескольку раз в день.

Дома такие ситуации бывают тоже, но реже, дома как-то удается их гасить. В саду — это катастрофа: воспитатель звонит и просит прийти и успокоить ребенка. Как помочь ребенку научиться справляться со своими чувствами, большой ведь уже. Вопрос психологу.

Начать лучше с похода к доктору. Это поможет убедиться в том, что ребенок здоров и у него нет неврологических причин для того, чтобы так себя вести.

Обратите более пристальное внимание на самого ребенка. Вы говорите, что дома ему легче справляться со своими чувствами. Благодаря чему это ему удается: мама рядом, привычная обстановка, взрослые ведут себя определенным образом… каким? Что говорят и делают взрослые, оказавшиеся рядом в особо эффективных, когда истерика предотвращена, ситуациях? На какую интонацию, какие слова и жесты ребенок реагирует оптимальным образом? А еще? Что еще дома помогает ребенку оставаться спокойным?

Составьте список таких условий. Например, когда ребенок начинает кукситься, я подхожу к нему со спины, обнимаю за плечи и ласковым шепотом говорю: «Тш-ш-ш, давай посмотрим, что здесь можно сделать, как горюшку твоему помочь». Ребенок успокаивается, и с ним уже можно вести конструктивный диалог.

Или, когда ребенок начинает капризничать, хныкать, я говорю «волшебную» фразу:

Тише, Танечка, не плачь,
Не утонет в речке мяч!

Ребенок отвечает, что он не Танечка, и его внимание переключается, он успокаивается.

Из таких записей может получиться целая инструкция по обращению с конкретным ребенком. Пусть первоначально оказываются включены все способы прекращения (предотвращения) истерики, имевшие эффект даже однократно. Затем можно будет выбрать наиболее эффективные и пользоваться ими. Важно помнить, что имеет смысл начинать действовать сразу же, как только возникнет неприемлемое, «хнычущее» поведение ребенка. Предотвратить или остановить скандал гораздо проще в начале пути, чем когда он в разгаре — ребенок идет вразнос, взрослый кипит от негодования!

Ребенок растет и постепенно учится применять кодовые фразы, помогающие успокоиться, самостоятельно.

Для устранения истерики бывает важно понять, что лежит в ее основе. Если ребенок устал, голоден или приболел, не место и не время педагогическим экспериментам: необходимо как можно скорее удовлетворить нужды ребенка, избегая каких-либо, сколь угодно мелких провокаций.

Если ребенок впадает в истерику от отчаяния: он пытается удовлетворить какую-либо потребность, но не знает, как это сделать приемлемым путем, натыкается на педагогическую твердость взрослого, считающего, что найти этот путь ребенок должен сам. В этой ситуации ребенку необходима поддержка и подсказки, где же он, этот самый путь. Например, первоклассник бьется над задачей: одно решение неверно, другое, третье… От четвертого ребенок отказывается с криками и сбрасыванием учебников со стола.

Если ребенок истерикой требует внимания от взрослого, важно показать малышу, как выбирать время и место для общения, ввести правила, в рамках которых в определенный момент маму/папу трогать можно, а в другой – нельзя. Дети легко и быстро усваивают короткие и емкие правила, эффективно учатся ими оперировать. Правила значительно упрощают жизнь ребенка, делают ее стабильной и предсказуемой, это добавляет спокойствия всем участникам ситуации, способной перетечь в истерику.

Существует ряд условий, когда лучше не пробовать разобраться с истериками самостоятельно, а искать помощи у специалистов:

1. Ребенок во время истерики причиняет физический ущерб себе и/или окружающим.

2. Истерики происходят часто (пять и более раз в день).

3. Истерика может происходить где угодно, ребенок не обращает внимания на условия, в которых находится, они для него совсем не важны как сдерживающий фактор.

4. Когда истерика — только малая часть имеющихся проблем в поведении ребенка.

5. Когда в семье есть и другие члены семьи, склонные к достижению своих целей через истерику.

В начале 60-х годов прошлого века в США была проведена серия ядерных испытаний под кодовым названием «Седан». В 2005 г. конгрессвуман от Калифорнии Эллен Тошер во время прений по экологической тематике привела пример «Седана» как испытаний, сопровождавшихся значительным радиоактивным заражением местности. При публикации протоколов заседаний Конгресса США была допущена очепятка — вместо слова «Седан» написали «Судан».


Полностью исключить очепятки практически невозможно. В записных книжках Ильфа и Петрова упоминается издание, которое держало 12 корректур, и тем не менее, на его титульном листе было написано «Британская энциклопудия».

Поначалу поднялся некоторый шум, ибо из публикации следовало, что-де США проводили ядерные испытания в Судане (по факту серия взрывов «Седан» имела место на территории самих США в штате Невада). Американцы официально сообщили об опечатке. Казалось бы, на том всё должно и закончиться — в виде смешного курьёза, вроде оговорки Джорджа У. Буша, который как-то назвал греков на библейский лад Greciansвместо Greeks, поскольку с Библией был знаком лучше, чем с историей современной Греции.

Но суданское правительство уже успело обвинить США в росте онкологической заболеваемости в своей стране и заявляет, что продолжит расследование преступлений империалистов (а что-что, а обвинять империалистов исламские власти любят, порасследуют пару годиков — ещё и Израиль к радиоактивному заражению суданской земли припутают)...

По признанию разработчиков, идея о создании такого белья (поглощающего дурные ароматы — steissd)пришла в голову врачу, желающему помочь пациентам, страдающим синдромом раздраженного кишечника. Первоначально оно предназначалось для больных, но спустя время новинка стала пользоваться популярностью и среди обычных людей, желающих избежать неловкой ситуации перед коллегами, друзьями и близкими.

Известно, что в Японии трусы (серого и розового цветов) уже стали настоящим хитом среди бизнесменов, страдающих от метеоризма (избыточное скопление газов в кишечнике). Нижнее белье изготовлено из ткани, нейтрализующей запахи. В основе разработки лежат керамические частицы, включенные в волокна ткани. Авторы предупреждают, что звук белье не поглощает.

За редким исключением, и те, кто готовятся к войне завтрашнего дня, обычно выигрывают. Немцы придумали тактику штурмовых групп, и не полезь они на СССР до падения Британии, то имели реальные шансы на победу. Англо-французы, готовившиеся воевать как в 1914 году, получили колотушек и получали их время от времени чуть ли не до даты капитуляции Германии.

Нечто подобное имеет место и в областях, далёких от армии и войны. В частности, цивилизованные нации озабочены старением населения: продолжительность жизни растёт при низкой рождаемости, и кормить растущую экспоненциально орду пенсионеров становится обременительным. И тут из древних пластов культуры всплывают, как говно в проруби, традиционалисты, интегралисты, клерикалы и прочие ур-фашисты — давайте, мол, поднажмём на семейные ценности, нарожаем побольше мелочи с ушками и будет всем столько щастья, что БелАЗом не вывезти.

Допустим, европейцы откликнутся на призыв и начнут плодиться и размножаться, как кролики на дворе отца Фёдора (до того, как из кооператива вывалили тухлую капусту — но санитарные врачи на что?), даже срок беременности генные инженеры скорректируют с 9 месяцев до 3 (шутка юмора — рожать-то придётся человечка, а не кошонка, а тут пятилетку в три года выполнять явно ни к чему, коликчество, конечно, вырастет, но какчество выйдет ниже плинтуса). Начнём с того, что на пару десятилетий это вызовет скачкообразный рост числа иждивенцев — едва ли имеет смысл возвращаться ко временам Оливера Твиста в старой доброй Англии и припахивать ушастых 10-12 лет от роду. То есть, проблема неработоспособного населения обострится, и некоторые страны, у которых ситуация с финансами похуже, чем в ФРГ, могут элементарно не выдержать такой нагрузки на бюджет. Но это ещё не всё.

В той же Испании 25-процентная безработица, причём среди молодых она в пару раз повыше. Так что вместо работников, которые обеспечат старость тех, кто уже своё отработал, получаем массу вынужденных нахлебников, которых, в отличие от котят, нельзя утопить в ведре, отдать знакомым или отправить к ветеринару на усыпление. Иными словами, рост рождаемости приведёт к экономической катастрофе.

Ключевое слово тут — реиндустриализация. Знаете ли вы, что заводы Рура давно не дымят, и их корпуса в отдельных случаях снесли для гражданского строительства, а часть используется в качестве туристической достопримечательности? А когда-то были символом континентальной индустрии. То-то же... И дело даже не в дешевизне китайского труда, которая чем дальше, тем становится менее выраженной. А в завышенных экологических требованиях. Жителям развитых стран вдруг захотелось жить как во времена Алариха, когда не было всех этих противных, шумных и грязных заводов Байера и Круппа. Только вот в те времена мало кто до 45 лет доживал — достаточно было аппендицита или хорошей пневмонии, чтобы угодить в дамки, не говоря уже о войнах с Римом и промеж собой, скажем, каких-то разборках дрезденцев с франкфуртцами, которые на Майне (которые на Одере для саксонцев, типа, свои, ГДР-овские). И стариков почти что не было, а те которые были, завидовали покойникам — на кормлении от клана не зажиреешь, хорошо, если голодом не уморят в не слишком урожайный год.

Начнёшь строить завод, а требования к очистке отходов будут такими, что продукция получится бриллиантовой по себестоимости. Даже если удастся удовлетворить эти требования, зелёные в покое не оставят — вдруг выяснится, что чугунолитейное предприятие расположилось на тех полянках, где окрестные зайчики привыкли трахаться, делать это в другом месте им религия не позволяет. И защитники поголовья зайчиков вынут из владельца чугуниевого завода душу вместе с баблом.

Да и энергии реиндустриализованной Европе понадобится намного больше, так что ветряки и прочая экологически чистая лабуда не смогут обеспечить и одного процента потребности — стало быть, понадобятся старые добрые тепловые электростанции и новые ещё более добрые ториевые АЭС (урановые тем хуже, что урана может и не хватить, а тория на два порядка больше в земной коре). Американцам как-то удалось угомонить свою буйнопомешанную зелень, и с появлением сланцевых нефти и газа у них начинается реиндустриализация, что существенно снизит и без того низкую по европейским меркам безработицу. Видимо, жители Штатов предпочитают сытно есть на фоне несколько загрязнённых ландшафтов, чем сосать лапу и иные части тела среди девственной, как 3-летняя октябрюшка, природы. А хранцузы категорически против разработки собственных сланцев — и не исключено, что противников этого подкармливают из Катара верхних дыхательных и пихательных путейили Эрского Рияда, а то и из Тегерана. Разумеется, всё хорошо в меру, за**рать среду по китайским образцам тоже не стоит, это становится вредным не только для зайчиков.

Кстати, автоматизация производства и производительность труда достигли такого уровня, что для того, чтобы заполнить заводы рабочими, совсем ни к чему рожать их в товарных количествах. Достаточно лишь изменить политику выплаты пособий — отказывающиеся идти на завод получают вместо пособия пипиську, завёрнутую в газету. И тогда имеющихся безработных хватит с лихвой. Условия труда на предприятиях Европы отличные (Израилю бы такие, хотя бы вполовину!), о каторжном труде по образцу Англии времён Маркса и Энгельса речи не идёт, а креативной работы в маркетологическом офисе на всех не хватает, кто-то должен и производить те товары, которые маркетологи намерены им же и впаривать. И мастеров анимации вкупе с веб-дизайнерами развелось с избытком, кто-то должен и токарем быть (на том многофункциональном станке, ролик о котором я показывал в одном из предыдущих постов, сам бы с удовольствием поработал, пройдя соответствующий курс наладчиков — общие технические знания я всё же в военном училище получил, представления об обработке металлов резанием и о допусках и технических измерениях имею, чертежи более или менее читаю, надо лишь освоить специфическое устройство; но только в Европе, а не в Израиле, где на производстве экономят на кондиционерах (в офисе аж морозно, а быдлу™ не положено), и летом жестяные коробки механических цехов превращаются в печи Освенцима).

И, наконец, о продолжительности жизни. Если не тормознут её на более или менее приемлемой цифре 75 лет, то придётся прибегать к практике, описанной Ефремовым в «Быкующем часе» — я о кжи и джи. Если человеку накопления и состояние здоровья не позволяют долго прожить (в том числе и оплатить поддержание жизни медицинскими способами и сиделку после того, как стал немощным), значит, не судьба — в качестве жеста милосердия — безболезненная эвтаназия (во мне молодёжный эгоизм ничуть не говорит — самому уже почти полтинник) за счёт государства.

...которую затеял Горбачёв в 1985 году, была непродуманной и принесла больше вреда, чем пользы, но пошли на это от отчаяния. Вот документ эпохи.

Описать словамивсе, что делается у нас, просто невозможно, это нужно глазами увидеть. Пьют все. В день зарплаты производственная жизнь в колхозе замирает на несколько дней. Коровы на ферме не кормлены и не доены по нескольку суток.

Пьяные доярки выясняют взаимоотношения между собой, дело доходит до драк. А затем доярки ложатся спать за кормушку или просто в кучу навоза.

И в мастерских дела обстоят не лучше. Тракторы и автомашины простаивают, механизаторы пьют очень много.

Недавно одна колхозница скончалась от алкоголя в гараже. Труп не могли отвезти в морг в течение 2-х дней, так как шоферы были пьяные.

Из-за пьянки до сих пор не убраны хлеба и сгноили 300 центнеров зерна.

Дом культуры вечно на замке, в магазине, кроме пряников и водки — ничего нет. Вот и пьют...

Из письма колхозников артели «Красный Урал» Оханского района Пермской области, полученного в ЦК КПСС в 1978 г

Я много лет выписываю газеты и прихожу к мысли, что многие проблемы, поднятые в них, нужны редакции лишь для заполнения газетных страниц, а по существу проблемы остаются, и решения их не предвидится.

Пьянство принимает катастрофические размеры. А почему бы и нет? У нас в городе, например, закрывают молочные магазины и в этих помещениях открывают магазины «Вино», хотя и без того в магазинах коопторга вина — море разливанное: пей — не хочу! И пьют! А потом совершают преступления, и число их тоже растет, хоть нас постоянно уверяют в том, что число преступлений снижается.

Узнайте, для примера, какие бессмысленные и жестокие убийства совершены в октябре в Магнитогорске. Самые страшные — на совести подростка 15 лет, жертвой которого тоже стали подростки.

Становится страшно жить, растить детей, ибо никто — ни государство, ни милиция — не могут дать мне гарантии, что мой ребенок не станет жертвой преступления, точно так же, как и я.

И еще: зачем нам толковать о гуманизме наших законов и о том, что у нас преступления связаны с пережитками капитализма? Гуманизм законов честному человеку не нужен. А для преступника должен быть самый жестокий закон (потому что из преступников редко кто становится человеком). Мы же сюсюкаем, ссылаемся на общественность, твердим: «надо воспитывать»...

В нашем городе на каждого жителя в год приходится 120 рублей на спиртные напитки и 50 копеек на кино и театр. Каково, а? По-моему, здорово! А пишут о каких-то духовных запросах. Нет и не будет их, не ждите! К сожалению, для большинства эти «запросы» весьма примитивны: отработать, напиться, набить кому-нибудь физиономию, выспаться — и опять все сначала... Короче говоря, надоела уже вся газетная трескотня о вреде алкоголизма. Пора уже и власть употребить — разработать и принять жесткие, суровые меры в масштабе всего государства!

Из письма врача Н. Легостаевой из Оренбурга, полученного в ЦК КПСС в 1978 г

Оказывается, и в те годы были проблемы со СМИ на русском языке...

Центральный Комитет ВКП(б)отмечает как одно из проявлений вредительства со стороны буржуазных националистов на Украине отсутствие газет на русском языке, в первую очередь в Харькове, Днепропетровске, Киеве, Николаеве и других городах Украины. Считать неправильным и политически ошибочным такое отношение ЦК КП(б)У к ликвидации русских газет в республиканском и областных центрах Украины, которое, по сути дела, облегчило преступную работу буржуазных националистов. ЦК ВКП(б) постановляет:

1. Осудить продолжающееся игнорирование русской печати на Украине.

2. Обязать ЦК КП(б)У организовать с 19 декабря всеукраинскую большую ежедневную газету на русском языке как орган ЦК КП(б)У и ВУЦИК.

Выпускать газету одинаковым тиражом с газетой «Коммунист».

3. ЦК КП(б)У совместно с Отделом печати и издательств ЦК ВКП(б) в декадный срок внести на утверждение ЦК ВКП(б) кандидатуру редактора русской газеты.

4. Обязать ЦК КП(б)У в месячный срок организовать руководящие газеты на русском языке. В первую очередь должны быть созданы русские газеты в Харькове, Днепропетровске, Одессе, Николаеве. Кандидатуры редакторов этих газет представить на утверждение ЦК ВКП(б).

5. Закрыть издающиеся в Киеве газеты на немецком и болгарском языках.

Из протокола заседания Политбюро N55, 1937 г.

Они существовали даже при Иване Грозном, правда, в Россию прибывали не вполне по своей воле.

90 лет назад, в декабре 1917 года, Совнарком рассматривал вопрос о передаче всех предприятий России в руки американских сознательных пролетариев, однако из этого проекта ничего не вышло. Впрочем, иностранцев зазывали на работу в Россию и СССР и до и после этого.

«Работать без отговорок и с должным усердием»

В России, несмотря на многочисленность населения, всегда ощущался дефицит рабочих рук. С одной стороны, стране обычно не хватало квалифицированных специалистов, а с другой стороны, обширные необжитые районы испытывали недостаток даже в неквалифицированных работниках. Обе эти проблемы старались решить за счет привлечения иностранцев, причем начало этой политики было положено еще при Иване Грозном. В ходе Ливонской войны, шедшей с 1558 по 1583 год, русские захватили в плен немало немецких солдат, а также угнали в Россию тысячи мирных жителей. Захваченные немцы были поселены под Москвой, где возникла Немецкая слобода, также известная как Кукуй, где плененные инородцы занимались ремеслом и торговали. Таким образом, первой официальной структурой, ответственной за импорт иностранной рабочей силы, в России было царское войско, конвоировавшее пленных и интернированных в места последующего поселения. С тех пор Россия неоднократно создавала и вновь распускала структуры, ответственные за трудовую иммиграцию, поскольку так никогда и не решила, нужны ли ей гастарбайтеры. Долгие годы Германия оставалась главным источником иностранной рабочей силы для Российской империи. При Петре I, как известно, немцев приглашали тысячами, хотя кроме них государство охотно принимало корабелов, инженеров, военных и других специалистов из Голландии, Англии, Швейцарии и прочих европейских стран. Когда же в 1763 году Екатерина II решила заселить европейцами пустовавшие земли Поволжья и Причерноморья, в страну хлынул поток переселенцев, по большей части немцев, которые надеялись получить в России землю и немалые привилегии, такие как освобождение от воинской повинности и право не платить налоги в течение 30 лет. Обязанности по заманиванию немцев в Россию легли на плечи дипломатических представителей, которые, в свою очередь, нанимали вербовщиков, дабы те уговаривали немецких обывателей сменить место жительства. Созданная система привлечения иностранных граждан в русское подданство работала довольно эффективно, потому что уже к 1770 году в России проживало порядка 27 тыс. переселенцев из Германии.

При Павле I иностранцев зазывать перестали, поскольку мнительному императору в каждом из них чудился революционер, и отлаженная система вербовки перестала существовать. Александр I поначалу возобновил импорт рабочей силы из Европы, но вскоре отказался от него, поскольку колонистам требовались подъемные, а экономический эффект от их присутствия никак не окупал затрат. С тех пор российская власть долго не решалась перейти к целенаправленному привлечению иностранцев. И все же приток иностранцев в Россию не прекращался — существовал спрос на людей, способных подарить образованным слоям российского общества ощущение жизни по европейским стандартам. Дворяне выписывали из Европы гувернанток, поваров, портных, художников, парикмахеров, управляющих для поместий и прочих носителей ценностей западной цивилизации. Более того, в середине XIX века была предпринята попытка организовать импорт западной рабочей силы на коммерческой основе.

В 1861 году, когда в стране было отменено крепостное право, многие русские помещики впали в панику. В одной из тогдашних брошюр, в частности, говорилось: «Сумма действительного наличного труда уменьшилась с уничтожением крепостной работы. Насильственный труд, несмотря на противуестественность, был для нас, так сказать, нормальным трудом; вольнонаемный же сравнительно с ним почти незаметен». Иными словами, дворяне поняли, что крестьяне больше не пойдут на барщину, сколько им за это ни плати, но отказываться от собственной «барской запашки» они не хотели. Отсюда родилась идея завезти в Россию сельхозрабочих из стран Европы, которые в отличие от вчерашних крепостных были хорошо знакомы с системой вольнонаемного труда. Уже в 1861 году возникло несколько частных контор, которые брались наладить поставки немецких и чешских батраков для обработки обезлюдевших господских полей. Об одной из таких фирм в 1862 году писал член-сотрудник Императорского вольно-экономического общества Жолкевич: «Управляющий справочным местом частных сделок Александр Михайлович Свечин предпринял в начале 1861 г. по поручению некоторых землевладельцев заняться наймом рабочих людей в Германии. Предварительно под его руководством конторою были сделаны необходимые сношения, собраны нужные сведения, а осенью г. Свечин сам ездил за границу — ознакомиться с подробностями этого дела, в виде опыта нанял рабочих около 60 семейств и доставил их гг. помещикам в С.-Петербург, а для найма весною 1862 г. пригласил 500 семейств в Мекленбурге, Пруссии и Богемии. Действия г. Свечина, с которыми мы имели случай подробно ознакомиться, представляют в этом полезном деле ручательство за успех: он изучил дело на самом месте найма, согласил многие семейства к переселению и, наконец, составил ясные и положительные правила, обеспечивающие обе заинтересованные стороны». В «правилах» Свечина устанавливалось, что «рабочие нанимаются семействами или отдельными лицами. Семейством считается муж, жена и их дети до 18-летнеговозраста». Здесь же были перечислены условия найма. Немцы были обязаны «работать без отговорок и с должным усердием шесть дней в неделю и исполнять по указанию помещика или кто от него поставлен будет все без изъятия земледельческие и другие хозяйственные работы». Также Свечин указывал, что «заказы на доставку людей принимаются во всякое время года».

Неизвестно, успел ли Свечин разбогатеть до того, как помещики отошли от пореформенного шока и сообразили, что нанимать русских крестьян куда выгоднее, чем немецких. Однако бизнес вербовочных контор, аналогичных той, что была организована этим предпринимателем, впоследствии оказался довольно прибыльным. Правда, действовали они не на Западе, а на Востоке.

«Регистрировать китайцев нет никакой возможности»

В конце XIX века Россия начала активно осваивать Восточную Сибирь, где число рабочих рук никак не соответствовало грандиозности поставленных задач. Нужно было отстраивать военно-морскую базу во Владивостоке, строить железные дороги и мосты, снабжать армию продовольствием, валить лес, разрабатывать шахты и т. п., и для всего этого были нужны работники. Продовольственный вопрос более или менее решили с помощью корейских иммигрантов, которых даже не пришлось зазывать, поскольку голод на Корейском полуострове гнал их тысячами через русскую границу. Корейцы оседали на земле и начинали ее возделывать, причем работали настолько интенсивно, что проблем с провиантом в крае больше не возникало. Но Приамурью были нужны не только крестьяне, но и чернорабочие, причем нужда в них в особенности возросла после 1895 года, когда начались работы по сооружению Забайкальской железной дороги. Первоначально для строительства дороги были наняты рабочие из Центральной России. Но их было мало, и их труд стоил дорого.

Вскоре на горизонте появились подрядчики, в основном китайцы, готовые снабжать строительство дешевой китайской рабочей силой. Если русский рабочий соглашался работать примерно за 1 рубль в день, то китаец брался за дело за 10 копеек в день. Вербовщики стали поставлять китайцев и на другие виды производства, причем, где бы они ни появлялись, цены на труд падали. Публицист Левитов, побывавший в Забайкалье около 1900 года, писал: "За каждую 1,000 кирпичей русские рабочие брали по 15 руб., китайцы брали только 13 руб., теперь последние уже кладут по 11 р. 25 коп., и, вероятно, ценность кладки с будущего года еще понизится. На пароходных пристанях по Амуру выгрузка с пуда и уклада товара в пакгауз обходилась всего несколько лет тому назад в 5 коп., но с появлением дешевого труда китайцев выгрузка с пуда теперь дошла до 2 коп.".

В быту китайские гастарбайтеры были весьма неприхотливы. «Единственная забота всякого китайца, — писал Левитов, — это скопить небольшую сумму денег или золота и возвратиться домой; для этого они готовы производить любую работу на каком угодно поприще, не гнушаясь ничем. Они могут жить в таких грязных притонах, в каких ни один европеец не уживется, спать на таких постелях, о которых европеец не может себе составить ясного понятия и с ужасом отвернется, если б ему пришлось только ближе столкнуться с ними; они очень экономны, тратят очень мало на платье, удовольствия, а главное, вина пьют очень мало. Вся расточительность китайца проявляется в опиуме и в игорных домах... Обед китайских артелей, на котором я присутствовал, состоял из блинов, одной чашечки рису и лапши из соленой редьки, которую китайцы захватывают двумя костяными палочками. Вся трудность борьбы русских рабочих с китайскими заключается в сильном корпоративном духе китайских артелей, которого нет у русских».

Левитов беспокоился не только о том, что китайцы подрывают экономическое положение русских пролетариев. Его откровенно пугал приток нелегальных иммигрантов, при том что, где бы ни обосновались китайцы, они, по его мнению, «всегда основывают свой собственный китай-город, не тот Китай-город московского Кремля, а тот отвратительный, специфически китайский квартал со всеми своими специфическими особенностями — проститутками, преступниками и рабами». При этом контролировать приток китайцев было совершенно невозможно, о чем этот автор с горечью писал: «Будучи в Стретенске, я обратился в станичное управление к атаману с просьбой выдать мне справку о количестве зарегистрированных китайцев; по справке оказалось, что станичное управление выдало китайцам в 1899 году 402 вида на жительство. С каждого китайца станица взимает по 3 руб., кроме того сбора в 5 руб. с души, который взимают с них во Владивостоке. Когда я указал атаману, что по списку, который находится у меня в кармане, и составленным мною опросам подрядчиков, у которых китайцы работают в городе, их оказывается в несколько раз больше станичной справки, он мне ответил, что справка станицы неверна, что количество китайцев в Стретенске гораздо больше 402, что регистрировать китайцев нет никакой возможности. Верно определить количество работающих в станице возможно, только сделав облавы ночью несколько раз в месяц».

Общие выводы Левитова подтверждали и официальные источники. Комиссия по пересмотру постановлений о золотой и платиновой промышленности сообщала в 1901 году: «Китайцы в настоящее время постепенно и в значительном числе приходят в Амурскую область и, довольствуясь за свой труд крайне ограниченной платой, вытесняют с золотых промыслов русских рабочих, которые вследствие этого обращаются поневоле к хищничеству (то есть становятся независимыми старателями)». Вместе с тем власти справедливо отмечали, что китайцы в отличие от тех же корейцев не стремились осесть в России и, проработав несколько лет, уезжали на родину. Поэтому их приток не слишком беспокоил власть имущих, что играло на руку вербовщикам.

С началом первой мировой войны вербовка китайцев пошла еще активнее, потому что в тылу с каждым годом военных действий оставалось все меньше рабочих рук. Китайские колонии стали возникать повсеместно, не исключая западных областей страны. Всего к 1917 году в империи работало порядка 500 тыс. китайцев, которые все так же много трудились и все так же мало просили взамен.

«Своего рода ведомственный турнир»

С началом гражданской войны система вербовки китайцев рухнула. Большинство китайцев вернулись на родину, кое-кто, повоевав в интернациональных частях Красной армии, решил остаться строить социализм, а кое-кто остался в стране, занимаясь привычным промыслом. Еще долгие годы во многих городах СССР существовали китайские рынки, снабжавшие неизбалованное советское население нехитрыми поделками: воздушными змеями для детворы, бумажными зонтиками с разноцветными пагодами, красочными веерами, которые было модно прибивать на стену, скатертями с бахромой и вышитыми драконами и т. д. Между тем молодая советская власть вплотную работала над тем, чтобы создать новую систему привлечения иностранной рабочей силы.

Еще в годы гражданской войны во многих западных странах началось движение в поддержку республики рабочих и крестьян. Отчасти это движение питалось за счет золота и драгоценностей, передаваемых заграничным компартиям советскими товарищами, отчасти его поддерживали социалистические настроения среди европейского пролетариата и интеллигенции. Нередко на митингах солидарности рабочие объявляли о своем желании уехать в Страну Советов и строить новую жизнь. Чаще всего, правда, такие резолюции принимались во время забастовок, чтобы лишний раз припугнуть работодателей радикализмом. Так, в 1920 году в английском Шеффилде забастовщики объявили о желании перебраться в Россию в количестве 23 тыс. человек.

Однако на Западе были и те, кто всерьез собирался попытать счастья на большевистском Востоке. В особенности много желающих было в Германии, где в начале 1920-х годов свирепствовал тяжелый экономический кризис. О своем намерении ехать в Россию заявили тысячи немцев, а многие отправлялись в путь без всякого разрешения с германской или советской стороны. Другим потенциальным источником массовой иммиграции были США. Правда, ехать в Россию здесь собирались в основном не американцы, а не сумевшие вписаться в американскую жизнь эмигранты из России. Русские американцы тоже не ждали, когда их позовут, а просто садились на пароход и ехали на историческую родину. В докладной записке на имя Ленина, в частности, говорилось: «Реэмигранты прибывают группами в 100-150 человек,женщин, детей — ничтожный процент. Все превосходно одеты, снабжены теплыми вещами... Некоторые привозят с собой инструменты и технические пособия. Большинство привозят с собой денежные суммы в размере сотен и тысяч долларов». Таким образом, советская власть могла надеяться на то, что в ее распоряжении вскоре окажутся тысячи квалифицированных работников, сочувствующих новому строю, да еще и явившихся со своими средствами производства. В то же время большевики боялись, что вновь прибывшие окажутся обузой, что они не смогут вынести тягот послевоенного быта и, уехав, начнут рассказывать на Западе об ужасах советской жизни. Поэтому было решено, с одной стороны, наладить систему, позволявшую привлекать только самых полезных иммигрантов, а с другой стороны, создать условия для того, чтобы от приезжих была польза.

11 мая 1920 года Ленин настоял на принятии постановления Совнаркома, которое гласило: «Поставить обязательством установление общего строгого контроля с тем, чтобы в Советскую Россию были пропущены немецкие рабочие, соответствующие условиям договора, и чтобы от делегации была взята обязательная подписка о том, что едущие в Россию немецкие рабочие проставлены в известность относительно всех трудностей, которые их ожидают в России, вплоть до лишений». Аналогичные расписки стали брать и с американских репатриантов. В расписках говорилось:


«Я, нижеподписавшийся, вполне сознаю все трудности, которые переживает Советская Россия благодаря семилетней войне, блокаде и голоду, и настоящим заявляю, что при въезде в Россию буду заниматься своим ремеслом... что везу с собой достаточно средств (деньги, инструменты, машины, продовольствие и одежду), чтобы обеспечить свое существование (и своих родных) не менее чем на год».

И все же, хотя правительство в целом хотело привлечь в страну трудовых иммигрантов, вооруженных дефицитными инструментами и передовыми знаниями, каждое ведомство по отдельности старалось сделать так, чтобы льготы им оплачивал кто-нибудь другой. Работник аппарата Наркомтруда Яков Гиндин вспоминал по этому поводу: «При обсуждении проекта о приглашении в РСФСР для работы иностранных рабочих произошел своего рода ведомственный турнир. Нарком продовольствия указал, что его смущают предусмотренные в проекте продовольственные льготы, которые по состоянию наших ресурсов могут оказаться невыполнимыми. Народный комиссар по военным делам возражал против чрезмерных льгот по отбыванию воинской повинности. Народный комиссар внутренних дел обратил внимание на льготы по отбыванию всякого рода гражданских повинностей. ВЦСПС говорил о допустимости или недопустимости для этих рабочих тарифных отступлений». Точку в споре поставил Ленин, который заявил, что «десяток, сотня иностранных высококвалифицированных рабочих могли бы обучить сотню и тысячу рядом с ними работающих наших русских рабочих», а потому привлечение иностранцев и желательно, и необходимо.

И все же в деле организации трудовой иммиграции сохранился дух межведомственной распри, потому что этим вопросом занимались сразу все заинтересованные ведомства. Первоначально этим делом должны были заниматься Высший совет народного хозяйства (ВСНХ) и Наркомзем, но уже в июне 1920 года Наркомтруд создал собственную структуру, которая должна была принимать и распределять иммигрантов. Буквально через несколько дней СНК, казалось, нашел компромисс. Было решено, что ВСНХ, Наркомзем и Наркомтруд продолжат заниматься иммиграцией, но при этом будут учитывать мнение Наркомата иностранных дел и ВЧК, так что неразберихи только добавилось. Поскольку в деле иммиграции нельзя было обойтись без Наркомата финансов и Наркомата путей сообщения, пришлось привлечь и их. Советские бюрократы не преминули воспользоваться выпавшим случаем и начали один за другим создавать собственные отделы по вопросам миграции. Наркомтруд, например, создал подотделы по иммиграции при отделе рынка труда и отделе потребностей рабочей силы, а кроме того, завел особое бюро по иммиграции, которое не давало им переругаться между собой.

Ударная бюрократическая деятельность Наркомтруда вызвала неудовольствие руководства ВСНХ, который предложил создать еще один орган — межведомственную комиссию по вопросам иммиграции, которая подчинялась бы ВСНХ. Но перехитрить Наркомтруд не удалось. Межведомственная комиссия «для сосредоточения всех сведений от всех ведомств и всякого рода дел по вопросу о переселении в Россию иностранных работников и техников и предоставления им работ» была создана и подчинена Наркомтруду. Комиссия взялась за работу и, к своему огорчению, выяснила, что иностранные рабочие никому в России не нужны. По предприятиям были разосланы анкеты с просьбой вписать требуемое количество иностранцев. Большинство предприятий либо написали в ответ, что иммигранты им без надобности, либо вовсе не ответили. Тогда Наркомтруд начал навязывать предприятиям собственные цифры. Если Коломенский машиностроительный завод определил число необходимых иммигрантов в 542 человека, то Наркомтруд решил отправить на него 1,635 человек. Беда была лишь в том, что эти 1,635 человек еще не приехали, но даже если бы они приехали, Наркомпрод отказался бы их кормить, Наркомвоендел попытался бы забрить их в армию, а ВЧК сочла бы половину неблагонадежными. И все же Наркомтруду пришлось считаться с объективными возможностями страны.

В конце июля 1920 года в Россию прибыл «дикий транспорт» — эшелон с двумя сотнями немецких рабочих-энтузиастов, которых никто не ждал и которых было некуда девать и нечем кормить. Если вначале речь шла о скором приезде сотен тысяч иностранцев, то теперь стало ясно, что Россия не в состоянии принять и нескольких тысяч. В итоге пришлось объявить на всю Европу, что «о массовом переселении не поднимается вопроса» и что России нужны лишь высококвалифицированные специалисты.

«Вам не дорог советский трактор»

Хотя массовой иммиграции, о которой грезили в многочисленных структурах Наркомтруда, не случилось, приезжие все-таки были, и было их довольно много. Число реэмигрантов из США, в частности, составило 10,130 человек, из которых половина тут же разбрелась по родным городам и селам, а оставшиеся были распределены мелкими группами по советским предприятиям. Нельзя сказать, чтобы меры советских чиновников, старавшихся зазывать в Россию только работников, вооруженных собственными средствами производства, не увенчалась успехом. Так, в 1921 году в страну прибыл из Америки целый швейный кооператив в составе 120 человек, прихвативших с собой 170 швейных машин «Зингер», 11 мощных электромоторов, нити, иглы, утюги и прочие необходимые для производства предметы. Кооператив обосновался в Москве и вскоре уже имел прибыль. А в разных частях страны обосновались американские сельскохозяйственные коммуны, которые вели хозяйство с невиданной тут аккуратностью и эффективностью. Одна из них, кстати, находилась на станции Всеволожской под Ленинградом, где теперь построен завод американского «Форда».

После первых «диких транспортов» советские представители за рубежом стали подходить к подбору кандидатов на трудоустройство в СССР с большей избирательностью. Началась настоящая охота за специалистами, причем предпочтение отдавалось квалифицированным рабочим, способным занять руководящую должность. В начале 1930-хгодов в Советском Союзе было издано немало книг и брошюр, описывающих истории таких специалистов, нашедших в СССР спасение от Великой депрессии и сделавших карьеру. В одной из книг, в частности, восхвалялись трудовые будни американского рабочего Боуэрса, возглавившего цех на «Красном путиловце». «Рабочий день Боуэрса проходит в передаче новым рабочим производственного опыта и навыков, полученных им за 35 лет работы в литейных американских „боссов“... Если Боуэрс видит что-нибудь, могущее вызвать брак или сорвать план литейной, он приходит в ярость. Косая подформовная доска, небрежно поставленная на опоке скоба и тому подобные другие „мелочи“ выводят его из себя.

— Вы не бережете советских денег, вам не дорог советский трактор,— накидывается он на конкретных виновников этих мелочей... Боуэрс не пытается, подобно многим иностранным специалистам, механически перенести американский опыт в СССР, а приспособляет его к нашим условиям. Если не хватает материалов, он подыскивает им частичную замену. Если до появления Боуэрса неопытные рабочие могли, например, смазать рельсы конвейера патокой вместо масла, что, естественно, приводило к остановке конвейера, то с приходом американца произошло снижение брака с 95% до 24%».

Другую историю успеха рассказывал бригадир Первого часового завода американец Сэм Уайнберг, причем его книга вышла на английском языке. Бежав от безработицы, Уайнберг нашел новую жизнь в СССР, заработал звание udarnikи встретил Первомай на Красной площади, где, к своему восхищению, видел самого Сталина. Словом, пропаганда, ориентированная на западных специалистов, была поставлена довольно широко. И пропаганда действовала, чему немало способствовало тяжелое положение в странах, охваченных Великой депрессией. Специалисты из США, Германии и других стран работали на многих советских предприятиях, внося рацпредложения, пресекая вопиющие нарушения технологии вроде патоки, вылитой на конвейер, и просто честно выполняя свои обязанности.

Все изменилось во второй половине 1930-хгодов, когда в каждом иностранце начали видеть шпиона и вредителя. Зазывать новых иностранных специалистов перестали, а из старых кое-кого посадили. После войны нужда советской экономики в иностранных специалистах во многом удовлетворялась за счет пленных и интернированных немцев, так что зазывать никого было уже не надо. К импорту иностранной рабочей силы СССР вернулся лишь в конце 1970-хгодов, когда дружественный Вьетнам закончил воевать и обнаружил, что далеко не все демобилизованные могут найти себе работу и пропитание. Советские предприятия стали вербовать вьетнамских гастарбайтеров на условиях четырех- и шестилетних контрактов, причем вьетнамцы не имели права самостоятельно разорвать договор о найме. Вьетнамские рабочие появились на многих крупных советских предприятиях, в частности на ЗИЛе, и администрация предприятий не могли на них нарадоваться: гости с Востока не только хорошо работали и мало пили, но и с удовольствием сметали с прилавков товары, мимо которых советские граждане гордо проходили мимо, к примеру огромные алюминиевые кастрюли, с помощью которых вьетнамские товарищи потом организовывали точки общепита у себя на родине. Это была последняя в СССР попытка завлечь в страну зарубежную рабочую силу, причем довольны оказались прежде всего вьетнамцы. После краха СССР их еще долго отлавливали по стране и пытались отправить восвояси.

Первоисточник — «Коммерсантъ»

Как обладатели связей паразитировали на любви позднесоветского руководства пускать пыль в глаза.

55 лет назад, 4 октября 1957 года, в СССР был запущен первый искусственный спутник Земли. Пользуясь всеобщим интересом, в Кремле решили подправить негативный образ страны, организуя выставки достижений советской науки и техники по всему миру. Руководитель историко-архивной службы ИД «Коммерсантъ» Евгений Жирнов выяснил, к чему привело это многообещающее начинание.

«А там хорошо „обарахлиться“»

Сейчас уже вряд ли удастся точно установить, кто выдвинул идею использовать советский прорыв в космос, чтобы подорвать давно сложившийся на Западе отрицательный образ СССР и показать миру истинное лицо родины социализма.

Скорее всего, инициатором использования мирного космоса в политических целях был заместитель председателя Совета министров СССР Дмитрий Федорович Устинов, курировавший оборонную промышленность. 25 января 1958 года он писал в президиум ЦК КПСС:

«Учитывая политическое и научное значение показа достижений Советского Союза по запуску искусственных спутников Земли, целесообразно организовать на Всемирной выставке в г. Брюсселе экспозицию на тему „Первые в мире искусственные спутники Земли“. По этому вопросу подготовлен проект постановления, в котором намечается общее руководство по организации раздела выставки „Первые в мире искусственные спутники Земли“ возложить на Академию наук СССР, изготовление и подготовку экспонатов на Государственные комитеты Совета Министров СССР по оборонной, авиационной технике и радиоэлектронике, Академию наук СССР и другие министерства и ведомства, а художественное оформление экспозиции и стендов — на Всесоюзную торговую палату Министерства внешней торговли. Кроме экспонатов, подготавливаемых для выставки в г. Брюсселе, проектом постановления предусматривается поручить Академии наук СССР и Государственному комитету Совета Министров СССР по оборонной технике совместно с другими министерствами и ведомствами утвердить график изготовления трех комплектов дублеров-экспонатов для показа их на Всесоюзной промышленной выставке и на передвижных выставках в СССР и за рубежом. В связи с тем, что выставка в г. Брюсселе открывается 17 апреля 1958 года, первый комплект экспонатов должен быть изготовлен к 1 марта, а последующие три комплекта к 15 мая с. г. Проект постановления согласован со всеми заинтересованными министерствами и ведомствами. Прошу разрешения на организацию экспозиции „Первые в мире искусственные спутники Земли“ на Брюссельской выставке».

30 января 1958 года президиум ЦК утвердил проект постановления, и Всесоюзная торговая палата (ВТП) взялась за исполнение широкомасштабной программы проведения советских выставок по всему миру. Казалось, все шло более чем успешно. За последующие годы ВТП организовала выставки в десятках стран, и ее глава Михаил Васильевич Нестеров регулярно докладывал партии и правительству об успехе проведенных мероприятий. Однако с начала 1962 года в Министерство внешней торговли, Совет министров и ЦК КПСС начали поступать письма, где описывалась совершенно иная картина происходящего в ВТП и на зарубежных выставках.

Как водится, писали эти жалобы те, кого обошли при распределении каких-либо благ. Однако среди рассуждений о нарушениях справедливости в этих посланиях содержалась и конкретная информация о серьезных проблемах при проведении выставок.

«Всесоюзная торговая палата,— говорилось в одной из анонимок, направленных в ЦК,— проводит большое количество выставок как за границей, так и в нашей стране, при этом расходуя большое количество средств и валюты. Я не буду вникать в существо такого вопроса — нужны ли нам эти выставки, полагаю, что они проводятся в соответствии с решением руководящих организаций. Но мне хотелось бы рассказать о тех непорядках, которые имеют место в связи с проведением выставок. Вопрос художественного оформления выставок — самый важный вопрос, но как он решается? Экспозиционные материалы и прежде всего художественное оформление исполняется не на высоком идейно-художественном уровне... Оформление делается грубо, некачественно, много приходится переделывать в странах, где тратится много валюты, а вследствие этого большие перерасходы и убытки (выставка 1961 г. в Познани), и вы думаете, кого за это наказали, чтобы другие подобного не делали, нет. Все это и многое другое проходит безнаказанно. Транспортные операции по отгрузке экспонатов проводятся с грубыми нарушениями и перерасходами, были случаи, когда пароходы подолгу задерживались в портах. ВТП была вынуждена оплачивать большие суммы неоправданных расходов, были и такие случаи, когда пароходы уходили недогруженными, в то время как грузы выставок, которые грузиться должны на этот пароход, оставались в портах вследствие рассеянности отдельных работников ВТП. (Выставки в Лондоне, Токио, Монреале и другие)».

Тот же автор писал, что огромные расходы на выставки связаны с элементарным разбазариванием средств:

«Большие и серьезнее недостатки в Торговой палате и в штатной дисциплине, во многих отделах ВТП работают десятки людей по резерву или за счет штата какой-нибудь выставки, как, например, многие люди получали зарплату по штатам Лондонской и французской выставок, а сейчас появился штат Американской выставки 1964 года, за счет которой или, вернее сказать, ненужной сметы до 1964 года будут получать десятки тысяч рублей государственных денег ни за что. В Торговой палате самый настоящий ажиотаж с поездками за границу, зачастую на выставки люди попадают не по деловым и политическим качествам, а по приятельским отношениям. Так, в Лондоне на выставке была жена б. секретаря парткома МВТ СССР Тутушкина, которая за счет государства была более 1.5 месяца, ездил на выставку сын зам. начальника отдела кадров ВТП (он же зам. секретаря партбюро ВТП) Аксенова... В общем, некоторые считают своей „священной“ обязанностью не трудиться на благо Родины, а проводить время до выставки, а там хорошо „обарахлиться“».

Письмо, мягко говоря, было с душком. Однако таких писем почему-то оказалось слишком много.

«Пишут немало липовых справок»

В потоке писем о делах ВТП встречались заявления трудящихся почти делового характера. В письме группы бывших инженеров ВТП министру внешней торговли СССР Николаю Семеновичу Патоличеву говорилось:

«Нуждается ли наша страна, Великая страна, в такой дорогостоящей рекламе, какой являются советские выставки за границей. Каждая выставка обходится в несколько миллионов рублей и значительная доля в валюте. Колоссальные расходы предприятий, связанные с изготовлением и транспортировкой экспонатов. Многие тешат себя мыслью о политическом эффекте выставок. Доля правды в этом есть. Но этот эффект не такой уже в действительности, чтобы ради него выбрасывать такие колоссальные деньги и валюту. Были большие советские выставки в Нью-Йорке, Лондоне, Париже, Лейпциге. Повлияло ли это на улучшение политического климата? Отнюдь нет. Нас наши выставки в общем-то ничем не удивили, а их выставки у нас здорово взбаламутили наш народ. Большие и малые руководители в Палате, занимающиеся выставками, стараются непомерно раздувать это дело, не задумываясь над колоссальными расходами, которые должно нести государство. Происходит это потому, что многими работниками, непосредственно занимающимися этим делом, руководят чисто личные соображения. Возможность как можно чаще ездить за границу, и они двумя руками голосуют за большее количество выставок, эти люди превратили выставки в своеобразный промысел обогащения заграничными тряпками. Царит форменный ажиотаж. Во имя поездок на выставки люди угодничают, боятся раскрыть рот для малейшей критики или замечания».

Писали они и о причине огромных расходов на выставки:

«Большие деньги поглощает аппарат по организации выставок. Говорят, что раньше в Палате был небольшой отдел загранвыставок, в количестве 25-30 человек.Кадрами для оформления на выставки занимались в Президиуме Палаты 2 человека, и еще 2 человека привлекались временно в период больших загрузок. Вот такой аппарат готовил по 16-17выставок в год. Теперь же создано целое Управление выставок со штатом свыше 100 человек, и в кадрах образован целый отдел на 20 человек. В объединениях Министерства внешней торговли появились специальные работники по выставкам и плюс специальный аппарат по подготовке выставок в Госкомитете по культурным связям. В Кунцеве построен громадный художественно-оформительский комбинат, на котором должны работать свыше 1,000 человек, но большая часть оформления делается за границей, и тратятся валютные средства. Комбинат не загружен, и перспективы по линии Палаты призрачные, хотя руководители ВТП пишут немало липовых справок по этому вопросу».

А о коммерческой успешности выставок в письме говорилось так:

«Палата считает большим достижением в своей работе увеличение количества выставок, а колоссальные расходы никто не подсчитывает. Это сплошной убыток для государства. Все разговоры о коммерческих сделках на выставках, продаже экспонатов если не совсем фикция, то, во всяком случае, во многих примерах притянуто. Мы, готовя экспонаты, сталкивались с работниками объединений и слушали от них, что для объединений выставки в большинстве своем обуза, а если преследовать коммерческие интересы, то объединения отлично могли бы выставлять свои экспортные товары на ярмарках вне рамок общих советских выставок и действительно торговать».

А кроме того, бывшие инженеры ВТП объясняли, почему на дорогостоящую деятельность палаты не обращает внимания высокое руководство:

«Чтобы придать вес Управлению выставок, влили в него отдел иностранных выставок в СССР. Этот отдел стал своеобразной кормушкой для отдельной части персональных пенсионеров. По разным высоким звонкам направляются туда для дополнительных заработков хорошо обеспеченные люди. В их работоспособности и знании специфики дела сомневаются все работники Палаты, в том числе и руководители, но молчат, ведь деньги выплачивать не личные, а государственные. Спорить не хотят. Одного просил устроить зам. министра внешней торговли, второго кто-то из ЦК, а третьего ссылаются на самого тов. Брежнева, и так далее в том же духе. В общем, пристроили крупных и мелких бездельников видимо-невидимо, создали им к тому же привилегированные условия. Совесть у этих отлично обеспеченных пенсионеров-коммунистов с большим партстажем давно потеряна. Все они болтают, что без работы жить не могут, а вот бесплатно на общественном поприще или где-нибудь с небольшим окладом поработать не хотят. Лезут к большим окладам и туда, где связано с заграницей, чтобы набивать чемоданы. Так для кого, спрашивается, раздаются призывы о коммунистической морали? Директор большого завода, инженер-специалист с колоссальной ответственностью получает 180-200 рублей,а здесь дельцы без образования, беспартийные, скомпрометированные — 250 руб. да плюс образцы с иностранных выставок. Созданы ненужные должности, на которых пухнут от безделья (Яковлев, Овчинникова, Маркова), многочисленные переводчики, секретари, юрист и т. д. Когда контроль, то всех их рассовывают по подготовке выставок. Втирают очки Минфину, в Правительстве и МВТ».

Очевидно, что многими из авторов руководила элементарная зависть к уровню и образу жизни работников ВТП. Но все письма, направленные в разные ведомства, мало-помалу оказались в Комитете партийного контроля (КПК) при ЦК КПСС, где их очень внимательно изучили, а затем приняли решение провести проверку деятельности ВТП.

«Прибыли только к закрытию ярмарки»

В итоговой справке КПК о проведенной проверке констатировалось: «Значительная часть фактов, изложенных в заявлениях, подтвердилась». На самом деле отчет партийных следователей показывал куда более печальную картину, чем все анонимки, вместе взятые.

Как выяснили проверяющие, сотрудники ВТП всегда знали о выставках задолго до их начала, но каждый раз оказывались не готовы к их проведению:

«Планы проведения советских выставок за границей на 1961 г. утверждались Советом Министров СССР 4 августа 1960 г., на 1962 г. — 2 ноября 1961 г. Таким образом, ВТП располагала для подготовок выставок временем от 4 до 14 месяцев, что позволяло ВТП обеспечить своевременную и качественную подготовку этих выставок. Всего проведено в 1961 году 25 советских выставок за границей и 3 иностранных выставки в СССР, в 1962 году проведено 5 выставок за границей и 1 иностранная выставка в СССР. Всесоюзная торговая палата, располагая многочисленными данными о несвоевременной отправке экспонатов на советские выставки за границей, не принимала должных мер к тому, чтобы обеспечить своевременное поступление и экспонирование их на выставках. Это приняло широкие размеры: часть экспонатов прибывала на выставки после начала их работы, некоторые из них поступали после закрытия выставок или же оставались в портах и железнодорожных станциях CCCP».

Примеров оказалось множество:

«К моменту завершения монтажа и открытия осенней 1961 года ярмарки в гор. Лейпциге (ГДР) в советский павильон прибыло 190 позиций экспонатов из 251 позиции, т. е. всего лишь 75%. Из отправленных Всесоюзным объединением „Автоэкспорт“ 14 наименований экспонатов своевременно прибыли экспонаты только 6 наименований. Такие экспонаты, как 4 мотоцикла марки ИЖ-56, 2 мотоцикла марки ИЖ-10, мотоцикл марки М-61, мотороллер с фургоном марки ТГ-200 прибыли только к закрытию ярмарки и не демонстрировались на выставке. Из направленных Всесоюзным объединением „Машприборинторг“ 124 позиций экспонатов к открытию Лейпцигском ярмарки прибыло 83 позиции. Экспонаты, прибывшие с опозданием, не демонстрировались. Выставка в г. Монреале (Канада) была открыта с 5 по 15 октября 1961 года, а экспонаты, отправленные пароходом „Сена“, поступили в порт Монреаль 19 октября, т. е. после закрытия выставки».

Однако особенно выделялась выставка в Токио:

«На советскую выставку в Токио (Япония), которая проводилась с 15 августа по 4 сентября 1961 г., своевременно прибыло около 80% всех экспонатов. Уже после расстановки экспонатов продолжалось дополнительное их поступление самолетами и пароходами. В виду позднего прибытия 20 мест даже не распаковывались. Такие экспонаты, как дождевальная установка ДДН-45, сеялка СЛН-32, сеялка СТН-28 и картофелекопатель КТН-7М прибыли со значительным запозданием и по этой причине на выставке не демонстрировались. Группа манекенщиц, приехавшая на эту выставку, в течение 10 дней не смогла приступить к своим обязанностям из-за несвоевременного поступления образцов одежды».

Как выяснили проверяющие, многие экспонаты просто забывали на пирсе:

«На выставку в гор. Касабланка (Марокко), действовавшую с 27 апреля по 14 мая 1961 г., из подлежащих поставке 464 позиций экспонатов к дню открытия не прибыли экспонаты по 137 позициям, в том числе автомобили: ГАЗ-69, УАЗ-451Д, тракторы ДТ-55А, вертолет МИ-4, мотоцикл „Дружба-60“ и т. д. Также не все экспонаты, предназначенные для выставки в г. Могадишо (Сомали), открытой с 28 сентября по 12 октября 1961 г., были отправлены своевременно. В Одесском порту остались непогруженными на пароход 2 холодильника, 12 мест медикаментов, 2 места с электроаппаратурой, ящики с инструментом, автопогрузчик, киноустановка СКУ и 70 мест проспектов и каталогов. В отчете директора выставки по этому поводу сказано: „Факт оставления в Одессе всех этих грузов является тем более недопустимым и досадным, что в Одессу в момент погрузки на судно „Лесозаводск“ был специально командирован сотрудник транспортного отдела Всесоюзной торговой палаты“».

«Не было ни одного переводчика»

Как оказалось, выставки не выполняли и главную, пропагандистскую функцию, из-за того что листовки и брошюры доставляли на выставки ничуть не лучше экспонатов. А при подготовке выставки во франкоязычном канадском Монреале никто в ВТП не удосужился выяснить, на каком языке там говорят:

«На выставке в г. Монреале (Канада) в октябре 1961 г. наблюдалась большая потребность в получении посетителями информации о проекте программы КПСС и о позиции Советского Правительства по германской проблеме. В бюро информации выставки приходили люди разных профессий и просили дать им именно эти материалы. Обратилась также преподавательница средней школы пригорода г. Монреаля с просьбой дать 30 экз. Программы КПСС для изучения с учениками ее класса. Между тем отпечатанные на английском и французском языках 5000 экз. проекта Программы КПСС были отправлены из Москвы 4 октября, только в день открытия выставки в г. Монреале. Многие посетители на этой выставке в книге отзывов оставили более 200 записей, и в том числе следующие:

— Почему у Вас нет французских переводчиков?

— Давайте Вашу информацию на французском языке.

— Почему не говорите по-французски?

— Если бы было больше объяснений на французском языке, мы поняли бы больше.

В отчете директора этой выставки отмечается, что среди персонала выставки не оказалось ни одного сотрудника, знающего французский язык, и не было ни одного переводчика французского языка».

Организаторы выставок мало разбирались в жизни и многих других стран. К примеру, очередной конфуз произошел в Сирии:

«На выставке в г. Дамаске (Сирийская Арабская республика) была разрешена продажа меховых экспонатов только за свободную валюту, тогда как в Сирии по законодательству действуют только сирийские фунты, что расценивалось как дискриминация. На эту же выставку направлена большая часть книг на русском языке, тогда как в Сирии мало людей, знающих русский язык».

Однако едва ли не самая главная проблема состояла в качестве выставляемых образцов:

«На выставку в гор. Салоники (Греция) были направлены следующие экспонаты:

образец синтетического каучука, порванный в нескольких местах, с изъянами;

8 обыкновенных самоваров, тогда как в г. Салониках спрос на электрические;

шоколадные конфеты, которые в жарком климате размягчаются и теряют товарный вид;

подъемник для строительства 2-хэтажных домов при наличии спроса на подъемники для строительства 5-6этажных домов;

водоподъемник модели „ВОЗ-2“, который приводится в движение лошадью, в то время, когда в Греции водоподъем механизирован.

На выставку в г. Монреале (Канада) Павловский автозавод отгрузил автобус с неисправной крышей.

Шауляйский велозавод направил на выставку велосипеды старой конструкции (В-72 и В-82), тогда как следовало отгрузить велосипеды новых марок В-75 и В-85. У отправленного на выставку трактора ТДТ-40 не открывалась дверь, и этот экспонат нельзя было показывать посетителям с открытой дверью. У трактора МТЗ-7МС двери кабины были плохо подогнаны и имели большие щели.

Отправленные на выставку в г. Дамаск (Сирийская Арабская республика) автомашины „Чайка“ и „Волга“ были без ключей зажигания, большое количество примусов были с неработающими насосами, а из 200 комплектов мебели для продажи как сувениры у 58 комплектов были поломаны деревянные упоры и планки, изготовленные из некачественной древесины.

Не использованные на выставке в г. Лондоне панно „Сувениры“ в количестве 8 штук были отправлены на выставку в Монреаль (Канада), где также не были экспонированы как сильно поврежденные водой и покрытые плесенью»
.
Позорной страницей в истории советских загранвыставок стала советская экспозиция на медицинской выставке в Соединенных Штатах:

«На медицинскую выставку в США отправлено старинное зубоврачебное кресло, которое работники выставки не решились показывать. Часть экспонатов на эту выставку была отправлена в некомплектном виде, например, бестеневая лампа не имела цветного телеэкрана, и поэтому наиболее выигрышные ее стороны могли быть объяснены (с расчетом на веру), но не проиллюстрированы. Ультразвуковой аппарат для диагностики опухолей был представлен неработающей моделью. Это относится также к большинству других аппаратов, действие которых могло быть только объяснено на выставке, но не показано».

Временами с советской техники, предназначенной для показа на выставках, просто отваливалась краска:

«На выставке в г. Познани (Польша), состоявшейся в июне 1961 г., многие посетители, как и на предыдущих выставках в этом городе, неоднократно отмечали плохую покраску станков и некоторого оборудования. Вследствие этого на месте производилась покраска заново грузовых автомашин, тракторов, сельхозмашин, прядильной машины, а ряд станков вообще не представилось возможным перекрасить».

Партийные следователи подвели итог этой бурной выставочной деятельности:

«В отчете коммерческого директора выставки в г. Салоники (Греция) указывается, что в результате сравнения советских товаров с товарами капиталистических фирм, демонстрировавшихся на Салонинской выставке, видно, что некоторые товары: станки, строительное оборудование, тракторы, холодильники уступают им по отдельным техническим показателям и, следовательно, неконкурентоспособны».

«Шесть золотых цепей весом 1 кг 265 гр»

Финансовый итог деятельности ВТП, судя по справке партийных следователей, выглядел еще хуже:

«Расходы по выставкам, проведенным за границей в 1961 г., составили 9.5 млн. рублей, в том числе 7,1 млн. рублей в иностранной валюте. Таким образом, расходование иностранной валюты на организацию и проведение советских выставок за границей составляет 76.5% от общей суммы затрат на эти цели. По трем из четырех советских выставок, проведенных за границей в первом полугодии 1962 г., затраты составляют 714.1 тыс. руб., в том числе в иностранной валюте — 533.8 тыс. рублей, или 74.6%... В деятельности ВТП господствует такой стиль: сделать выставку, уложиться в намеченным срок, а во что это впоследствии выльется, подсчитывается после окончания выставки. Как правило, в итоге каждого года на убытки палаты списываются значительные средства, не принятые бюджетом по сметам выставок. В 1960 г. не были приняты к финансированию из бюджета Министерством финансов СССР 245 тыс. рублей по выставке в Индии, 408 тыс. инвалютных и 35.6 тыс. в сов. валюте руб. по выставке в Праге, 65 тыс. рублей по выставке в Измире, 486 тыс. по выставке в Индонезии и т. д. В 1961 г. по 16 выставкам из 25 проведенных не приняты незаконные затраты на сумму 240.6 тыс.рублей. В 1962 г. по 3 выставкам, еще не представившим отчеты, перерасход средств против сумм, полученных из бюджета, составляет 214.4 тыс. рублей... Всего на эти советские выставки за границей было привезено из СССР для приемов: водки — 3,802 бутылки, коньяка — 1,051 бутылка, вина — 1,356 бутылок, шампанского — 1183 бутылки, икры зернистой — 9164 банки (256,6 кг.), икры кетовой — 682 банки (95,5 кг.), консервов (шпроты, сардины, крабы) — 3 039 банок, колбасы твердокопченой — 332 кг. и др. продукты. Характерно, что не было ни одного случая неполного использования этих продуктов».

Однако в том, сколько денег тратилось впустую в действительности, не разобрались даже представители КПК. В качестве примера случайно обнаруженной растраты они приводили в справке историю начальника производственного отдела ВТП Вайсмана:

«Длительное время на работе во Всесоюзной торговой палате подвизался член КПСС Вайсман Я. Л.— инженер-строитель по художественному оформлению выставок. В последнее время он выполнял обязанности начальника производственного отдела ВТП. В 1958 г. и в феврале 1960 г. Вайсман Я. Л. направлялся ВТП для работы на советских выставках в Милане и Женеве. В апреле 1960 г. был командирован в качестве заместителя директора советской выставки в Тунисе. По приезде в Тунис в августе 1960 г. Вайсман оформил открытие текущего счета выставки в Тунисском банке и свою подпись на чековой книжке. Директор выставки член КПСС т. Сааг и ст. бухгалтер тов. Белова при приезде в Тунис своих подписей в банке не заявили. Таким образом, в нарушение существующего положения Вайсман являлся единственным распорядителем денежных средств выставки. Более того, банковская чековая книжка находилась не в кассе или в бухгалтерии, а в кармане у Вайсмана. Это привело к тому, что Вайсман получал лично деньги из банка и в отсутствие бухгалтера или кого-либо расплачивался наличными деньгами с инофирмой „Беллага и Пату“. Характерно, что при проведении выставки в Тунисе в 1958 г. такая порочная практика не допускалась. Иностранная фирма, получая за заказ оплату наличными деньгами, имела возможность уклониться от обложения до 30% полученного дохода. При таких взаимоотношениях Вайсмана с иностранной фирмой он мог получить от нее часть скрытых от обложения при его пособничестве доходов, а также выторговать в свою пользу какой-то процент от общей суммы заключенного им контракта».

Сгубила Вайсмана любовь к золоту:

«Возвращаясь с выставки из Туниса, Вайсман контрабандным путем перевез через государственную границу СССР в специально изготовленном матерчатом поясе шесть золотых целей весом 1 кг 265 г, четыре золотых браслета, золотую цепочку, золотую брошь, двое наручных часов и другие изделия стоимостью более 100 тыс. рублей (в старом масштабе цен). Помимо этого, Вайсман передавал посылки через работников выставки в Тунисе, скрывая от таможенных органов 15 мужских и женских наручных часов и другие вещи. В это незаконное дело были втянуты сотрудники палаты Малиновская Т. М., Косаримов В. А., Алейников В. П., которые до настоящего времени работают в ВТП. Вайсман Я. Л.был арестован 30 ноября 1960 г., осужден 27 июля 1961 г. судебными органами к 10 годам лишения свободы».

Сотрудники КПК проверили и другие сферы деятельности ВТП и пришли к выводу, что в палате пора укреплять кадры, что означало освобождение от работы для ее главы М. В. Нестерова. Произведенные ВТП траты для страны, находящейся в экономическом кризисе, где рабочим снижали расценки и увеличивали цены на продукты, где люди часами стояли в очередях за хлебом, были не только нерациональны, но и просто аморальны. Но, как отмечали партийные следователи, Нестеров вел себя так, будто ему ничего не будет. И действительно ничего не было. Он продолжал трудиться на своем посту до 1970 года. В конце концов, какие претензии можно было предъявить ВТП? Ей дали задание показать истинное лицо родины социализма — она его и показала.

Китайцы уверенно бьют рекорды самого дурно воспитанного в смысле манер народа. Одесситы времён la belle epoqueи нэпа скромно курят в стороне.

Потребуется несколько поколений, чтобы китайцы научились вести себя культурно за рубежом, пишет Илария Мария Сала в материале, опубликованном на сайте газеты La Stampa.

«Второй год подряд китайцы оказываются на 2-мместе в списке туристов, которые плохо себя ведут за рубежом (совсем немного уступая американцам), — сообщает журналистка. — Китайские СМИ, обеспокоенные данным фактом, публикуют материалы, поднимающие проблему улучшения имиджа Китая за границей».

«В статьях даются, например, такие советы для путешествующих китайцев: не плеваться, не чистить ботинки простыней, соблюдать гигиену, не демонстрировать недовольства на публике и не сыпать ругательствами, не заставлять иностранцев позировать перед фотоаппаратом, вставать в очередь и не бросать на землю мусор. Гонконг, который ежегодно посещают 25 млн китайцев, страдает больше всех, — говорится в статье. — После конфликтов, вспыхнувших в 2006 году между жителями Гонконга и китайцами, министерство туризма КНР даже выпустило брошюру под названием: «Учебник правильного поведения для китайцев, выезжающих за рубеж».

«Через шесть лет число китайских туристов, выезжающих за границу, возросло до 100 млн, но ситуация, кажется, не улучшилась. Среди владельцев гостиниц укоренилось мнение о том, что туристы из КНР безобразничают в номерах, курят в неположенных местах, шумят. Они дурно воспитаны, но при этом много тратят: по последним данным, за 2011 год они потратили в общей сложности 80 млрд долларов. Поэтому никто не хочет с ними ссориться, — констатирует издание. — Вчера в англоязычной газете China Dailyбыла опубликована статья, автор которой сильно обеспокоен плохой репутацией соотечественников за границей. Статья, однако, заканчивается следующим прогнозом: «Сменятся несколько поколений, пока китайцы научатся себя вести».

Ужас не в том, что в СССР в 50-е годы завелась какая-то секта, а в том, как там звали комсомолок...

Наряду с этим Быкова проводила работуи по вовлечению в секту новых лиц. Так, она вовлекла в секту комсомолку Шлюхину, в результате чего Шлюхина вышла из комсомола, оставила своих родителей и в течение 1953-55 гг. проживала в семье Быковых, где обрабатывалась в антисоветском духе...

А годы на дворе далеко не 90-е, и о существовании Гайдара-деда знают только его сослуживцы (а внук и вовсе не родился)...

85 лет назад, в 1927 году, давние знакомые Сталина из Тифлиса настоятельно попросили его вернуть их пенсионные накопления, отобранные советским правительством. Обозреватель «Власти» Евгений Жирнов разбирался в этой поучительной истории.

«Оказывается, я чудо-богатырь»

8 июня 1926 года в Тифлисских главных железнодорожных мастерских произошло событие, которое чуть позднее назвали бы эпохальным,— на встречу с рабочими приехал Сталин. Выбор места для выступления перед представителями класса-гегемона — пролетариями вождь выбрал не случайно. Ведь с организации подпольного кружка среди трудящихся этих железнодорожных мастерских началась в 1898 году его карьера профессионального революционера.

Однако встреча старых знакомых очень быстро превратилась в такое многословное и сладкоречивое чествование Сталина, как будто все собрались, чтобы отметить его юбилей. Виновник торжества вскоре не выдержал и выступил с ответной речью:

«Должен вам сказать, товарищи, по совести, что я не заслужил доброй половины тех похвал, которые здесь раздавались по моему адресу. Оказывается, я и герой Октября, и руководитель компартии Советского Союза, и руководитель Коминтерна, чудо-богатырь и все что угодно. Все это пустяки, товарищи, и абсолютно ненужное преувеличение. В таком тоне говорят обычно над гробом усопшего революционера. Но я еще не собираюсь умирать».

В тот момент Сталин не догадывался, что преувеличенно хвалят его не только ввиду традиций кавказского гостеприимства, но и для того, чтобы решить один важный и наболевший вопрос — о дореволюционных пенсионных накоплениях, которые рабочие делали на протяжении не одного десятка лет. Сталин выслушал тех, кого только что назвал своими учителями: «Я действительно был и остаюсь одним из учеников передовых рабочих железнодорожных мастерских Тифлиса». Но ничего им не ответил. А передовые рабочие, прождав больше года результата, в ноябре 1927 года поручили своему самому грамотному и юридически подкованному товарищу — Адамову написать письмо в Москву с разъяснением и уточнением своей просьбы.

«Многоуважаемый Иосиф Виссарионович! — говорилось в письме.— В бытность Вашу в Тифлисе, во время посещения Тифлисских Вашего имени мастерских, мы, железнодорожные рабочие и служащие как мастерских, так и депо подали Вам просьбу, в которой просили оказать содействие, дабы дать конец волнующему нас вопросу — о возврате наших мелких сбережений, которые мы, рабочие и служащие, тяжелым трудом заработанные откладывали на черный день путем сбережения через пенсионную кассу и страхования жизни при этой пенсионной кассе. По разъяснению Наркомфина СССР, деньги наши перечислены в доход казны в 1918 году».

С похожей просьбой к руководству страны в том же году не раз обращался и бывший генерал-лейтенант Константин Лукич Гильчевский, который 12 августа 1927 года писал председателю ЦИК СССР Калинину:

«Гражданин Председатель Михаил Иванович.

В апреле этого года я написал письмо А. И. Рыкову об эмеритальной пенсии. В июне от приемной сов. народ. ком. РСФСР получил сверхбюрократический ответ, что пенсия аннулирована и что если я потерял трудоспособность, могу обратиться в собес.

Можно все аннулировать, даже человеческую жизнь, но для этого все же нужны какие-нибудь основания. Правительство по аналогии должно было аннулировать и золотой, и алмазный фонды и другие богатства, которые гарантировали обязательства российского государства и в том числе обязательства по выплате эмеритальной пенсии.

Сорок лет из моего содержания производились 6% вычеты в бывшее рос. Государственное казначейство. Таким образом, в отставке я был обеспечен страховой пенсией; кроме того, после моей смерти были бы обеспечены также жена и дочь.

Если правительство в принципе не признает пенсии, то никому не следует и выдавать их, а всех перевести на социальное обеспечение. Равенство так равенство для всех. Между тем правительство ввело пенсии, как персональные, так и обыкновенные, за службу, причем пенсии эти очень многим выдаются по протекции. Между тем ранее революционеры очень много и громко вопили о протекциях, а теперь она существует во всю ширь. Я знаю, что в Тифлисе многие получают пенсию по протекции. Могу привести вам и факт в Москве. Там живет мой знакомый 80-летнийстарец, бывший генерал Кюн, родственник Каменева, который выхлопотал ему пенсию в 50 руб. в месяц. Скажут, что он служил у большевиков, но и я в 21-ми 22-мгодах тоже служил здесь у большевиков, но мне из грошовых расчетов пенсии не дали потому, что было объявлено, что право на пенсию имеют только те, кто ликвидирован после 24-гогода».

Недовольны были и многие другие бывшие офицеры и генералы, не воевавшие с советской властью, но оставшиеся на старости лет без гроша за душой. Причем возмущение военных и железнодорожников можно было понять, ведь полноценная система накопительного пенсионного обеспечения создавалась в Российской империи в первую очередь для них.

«Благодетельная мера»

В конце 1850-х годов, когда после долгих споров и препирательств различных групп российской элиты крестьянская реформа начала принимать четкие очертания, стало очевидным, что после освобождения крепостных и изменения всего уклада жизни в наибольшей степени пострадают мелкопоместные или вовсе не имеющие земельной собственности дворяне. А в их числе — армейские офицеры и генералы, с давних пор служившие важнейшей, если не главной опорой трона. Доходы с поместий больше не могли обеспечивать им после отставки достойного существования. Так что следовало найти иной источник обеспечения их безбедной старости.

Именно поэтому Александр II 17 апреля 1859 года подписал указ об изменении материального положения армейского офицерства и генералитета, в котором говорилось:

«Улучшение содержания генералов, штаб и обер-офицеров всей Нашей Армии составляло предмет постоянных забот Блаженной памяти Родителя Нашего. Исполняя столь же близкое и Нашему сердцу желание, Мы признали возможным увеличить содержание служащих в войсках, на следующих главных основаниях:

1) Прибавить жалованье всем чинам от прапорщика до генерала включительно, по вновь утвержденной табели.

2) Назначить столовые деньги младшим штаб-офицерам, ротным и эскадронным командирам и начальникам инвалидных команд, по особому расписанию...»

Однако куда большее значение имело введенное тем же указом новшество — эмеритальная касса для выплаты пенсий в дополнение к тем, что полагались от казны:

«Вместе с улучшением содержания на службе, желая положить основание к обеспечению существования в отставке заслуженных чинов военно-сухопутного ведомства и семейств их учреждением особой эмеритальной кассы, из коей впоследствии могли бы быть назначаемы дополнительные пенсии и пособия к определенным по положению из Государственного Казначейства, Мы признали полезным начать одновременно, т. е. с 1-го жемая сего года, и предположенный в означенную кассу вычет шести процентов».

При этом император решил облегчить офицерам и генералам бремя накопления дополнительной пенсии:

«А чтобы благодетельная мера учреждения эмеритуры могла быть распространена на всех служащих в военном ведомстве, без всякого уменьшения настоящего их содержания, Мы назначили необходимую сумму для обращения в эмеритальную кассу в виде прибавки шести процентов к тем окладам содержания, которые не увеличены на основании сего Указа».

Более того, чтобы обеспечить новый пенсионный фонд капиталом и дать ему возможность быстрее накопить средства для выплаты дополнительных пенсий, Александр II внес в эмеритальную кассу сухопутного ведомства огромные для того времени деньги — 7.5 млн руб. А в дополнение к этому приказал Государственному казначейству гарантированно выплачивать за пользование капиталом кассы не менее 4% годовых и строго следить за сохранностью средств. А в последующие годы он находил все новые источники для пополнения эмеритальной кассы, так что за пять лет ее капитал возрос без малого вдвое.

По приказу императора Военное министерство сразу же после указа об эмеритальной кассе приступило к составлению правил, на основании которых она должна была действовать. К примеру, приказом военного министра от 1 мая 1859 года определялось, с каких видов денежных выплат, которых в русской армии насчитывалось немало — от столовых до наградных за участие в отдельных сражениях, следует взимать 6%. Кроме того, был установлен порядок выплат эмеритальных пенсий вдовам и детям погибших и умерших участников кассы, а также получившим тяжелые увечья офицерам и генералам, потерявшим способность продолжать службу. Кроме того, тем же приказом ограничили круг армейских чинов, которые допускались к участию в накоплении дополнительной пенсии:

«Не подлежат никаким вычетам в пользу эмеритальной кассы и вовсе не участвуют в эмеритуре:

а) Иррегулярные войска.

б) Лица духовного звания.

в) Нижние чины.

г) Профессоры и учители военно-учебных заведений, имеющие гражданские чины.

д) Чины финских войск, впредь до составления нового положения об их денежном довольствии».

Естественно, офицеры и генералы кавказских и прочих иррегулярных частей русской армии остались недовольны подобным исключением их из общего правила. Недовольство отдельными пунктами Положения об эмеритальной кассе высказывали и другие армейские командиры. Однако вопреки русской традиции никто не стал незамедлительно менять правила в угоду тем или иным недовольным. Александр II, видимо, счел, что дело слишком серьезное, чтобы переделывать что-либо в спешке. Но при этом он не хотел и бесконечного затягивания решения ставших болезненными вопросов. А потому император приказал через каждые десять лет назначать особую комиссию по проверке эмеритальной кассы, которой предписывалось обсуждать все возникающие жалобы и находить способы к их предотвращению впредь.

К примеру, во время работы первой такой комиссии, назначенной в мае 1870 года, произошли ожесточенные споры между учеными, приглашенными в качестве членов комиссии и консультантов. Но в результате император утвердил представленные ему изменения в правилах работы кассы, среди которых были следующие:

«1) Сделать обязательными участниками эмеритальной кассы всех чинов военно-сухопутного ведомства, получающих содержание по сметам военного министерства.

2) Отменить производство 6% вычетов при выдаче наград и пособий в размере менее 150 рублей».

А после оценки, данной комиссией финансовой деятельности кассы, Александр II одобрил решение об увеличении размера эмеритальной пенсии: «Существующие оклады эмеритальных пенсий увеличить на 33%».

В итоге сложилась довольно четкая и ясная схема выплаты дополнительной пенсии. Ее размер зависел от звания при выходе в отставку, выслуги лет на армейской службе и продолжительности выплат конкретного лица в эмеритальную кассу. Рассчитывать на пенсию могли лишь те, кто прослужил в офицерских и генеральских чинах не менее 25 лет и вносил свой вклад в кассу не менее 5 лет. Более значительные выплаты следовали тем, кто прослужил более 35 лет.

Минимальная дополнительная пенсия — за 25 лет службы и от 5 до 12 лет участия в кассе — составляла 25% эмеритального оклада, соответствующего его званию. Максимум — полный эмеритальный оклад — получал тот, кто находился в строю более 35 лет и все эти годы неукоснительно вносил взносы.

Конечно же, постоянно находились офицеры и генералы, недовольные теми или иными правилами, по которым действовала эмеритальная касса военно-сухопутного ведомства. Некоторые из правил исправляли, к другим с годами привыкали и начинали воспринимать как нечто само собой разумеющееся.

Важнее было другое. Постепенно все начали осознавать, что Александр II не только обеспечил безбедную старость командному составу армии, но и создал мощнейший стимул для того, чтобы все командиры служили долго и безупречно. Ведь раннее увольнение со службы автоматически вело к лишению не только основной, но и дополнительной пенсии. Так что многие министры и начальствующие лица захотели создать подобную систему в своих ведомствах.

«10% с сумм, причитающихся Членам Совета»

Постепенно собственные эмеритальные кассы появились у военных моряков, инженеров путей сообщения и чиновников, подведомственных Министерству юстиции, а также у земских органов власти, возникших в ходе реформ Александра II. Правила работы таких касс строились на общих принципах, но в устав каждой из них учредители вносили пункты, учитывавшие особенности конкретной службы.

Так, в уставе эмеритальной кассы земства Рязанской губернии, созданной в 1885 году, устанавливалось, что выплата пенсии в 25% эмеритального оклада начинается после 12 лет службы, а за каждый последующий год службы пенсия увеличивается на 5% оклада. Так что максимума можно было достичь после 27 лет беспорочной службы. Кроме того, рязанские земские деятели установили несколько разрядов эмеритальных окладов, наименьшим из которых был 120 руб. в год, максимальным — 800 руб.

Разные ведомства отличались и источниками пополнения эмеритальных касс. С участников касс почти повсеместно взимали 6%. Но рязанское земство решило отчислять в нее еще и 3% всех собиравшихся им сборов и податей, а также ввело в устав положение, согласно которому все штрафы, которыми наказывались за упущения по службе земские чиновники, шли в эмеритальную кассу.

Земские служащие Московской губернии, создавшие эмеритальную кассу в 1894 году, ввели в ее устав пункт, который предписывал всем женатым участникам кассы в дополнение к 6% платить еще 2%, поскольку в случае их смерти на пенсию могла претендовать их супруга, или письменно отказаться от ее будущей пенсии и не платить дополнительного сбора.

Московское земство также обязывало членов кассы платить 10% со всех наградных денег, как именовались тогда премии, а в Смоленскую земскую эмеритальную кассу с таких же наградных требовалось вносить 5%. При этом, однако, смоленские земские служащие должны были платить в кассу значительные суммы при повышении в должности.

Разные кассы устанавливали различный предельный возраст для зачисления в свои ряды — от 45 до 50 лет. Однако, несмотря на все отличия, главным оставалось одно — получить эмеритальную пенсию можно было только за продолжительную и качественную работу.

Вслед за государственными и земскими учреждениями лучшим средством для стимулирования долгой и верной службы стали обзаводиться частные предприятия. Причем некоторые из них буквально не жалели средств на то, чтобы добиться поставленной цели. Акционеры и члены совета Московского учетного банка, например, в 1895 году создали для своих служащих исключительные условия для накопления пенсий:

«Основной капитал кассы составляют 30,886 рублей, отчисленные акционерами на Общем Собрании, бывшем 9 апреля 1895 года... В ежегодные доходы кассы поступают: 1) Проценты на основный капитал и на все доходы. 2) 10% с сумм, причитающихся, согласно уставу, ежегодно Членам Совета. 3) 3% с жалованья служащих в банке, если оклад не превышает 900 руб. в год; 5%, если оклад превышает 900 руб. в год, и 7%, если оклад превышает 3000 руб. в год. 4) 3% с выдаваемых эмеритальною кассою пенсий. 5) Могущие быть отчисления от прибылей банка по заслушании ежегодных отчетов в Общих Собраниях акционеров. 6) Добровольные приношения в пользу эмеритальной кассы в виде пожертвований или дара по духовному завещанию. 7) Учетный Банк отчисляет в пользу эмеритальной кассы ежегодно сумму, равную вычетам из жалованья служащих».

Не менее удивительно выглядели размеры выплат и срок выслуги до пенсии:

«Сроки на получение эмеритальной пенсии определяются следующие: 1) двадцать лет службы для получения эмеритальной пенсии в размере половины среднего оклада жалованья и 2) двадцать пять лет для получения эмеритальной пенсии в размере двух третей среднего оклада жалованья... Размер пенсии за 20 лет не должен превышать тысячи пятисот рублей, а за 25 лет — двух тысяч рублей».

Поражала и забота о самых преданных служащих банка: «Лица, поступившие на службу в Банк до 8 января 1870 г. (дня открытия действий банка), от вычетов процентов из их жалованья освобождаются». Получалось, что эти служащие банка могли незамедлительно получить эмеритальную пенсию максимального размера, не потратив ни одной собственной копейки. Правда, в бочку меда попала и обязательная ложка дегтя — пенсионные правила не распространялись на обслуживающий персонал банка — швейцаров, кучеров и прочих низовых служащих.

Подобного принципа придерживались и другие частные предприятия, основавшие эмеритальные кассы. Собственно, ничего странного в таком подходе не было. Прикреплять надолго к месту работы требовалось лишь квалифицированных работников. Ведь в стране с избытком сельского населения чернорабочих всегда можно было набрать столько, сколько требовалось.

«Выручка от продажи сметок зерна»

Частичное отступление от этого общего правила наблюдалось лишь на железных дорогах. В период бурного развития нового вида транспорта многие дороги строились концессионным способом — частные лица или их общества подряжались построить нужные государству железные дороги с условием, что затем они будут эксплуатировать построенные линии 25, 50 или даже 80 лет, кому как удавалось договориться, и только потом передадут их в собственность казны. Подготовленных людей, от которых зависела безаварийная работа, не хватало, и за них шла борьба между частными дорогами.

Так что железнодорожным обществам в 1880-х годах волей-неволей пришлось прибегнуть к испытанному методу закрепления людей на местах — эмеритальным кассам, а также включить в число их участников не только паровозных кочегаров, но и стрелочников, обходчиков путей и осмотрщиков вагонов. Но для того, чтобы участники новых касс, не дай бог, не почувствовали себя ровней генералам, чиновникам или банковским служащим, новые кассы стали именовать не эмеритальными, а пенсионными.

Для привлечения работников частным железным дорогам приходилось идти на значительные отступления от установившихся в Российской империи правил деятельности эмеритальных касс. Так, в уставе пенсионной кассы Московско-Курской железной дороги, разрешенном министром путей сообщения 14 декабря 1882 года, предусматривалось, что даже в случае продажи дороги другому частному обществу или передачи ее в казну пенсионная касса останется в полной сохранности и продолжит свою работу при новом владельце. В нем указывалось, что полную пенсию машинисты, стрелочники, поверстные сторожа, а также некоторые другие категории работников могут получать после 19 лет службы, а не после 35, как офицеры. Кроме того, вместо сложных расчетов жалованья, из которого рассчитывалась пенсия, максимальные пенсии для поездных бригад устанавливались из расчета: машинистам 400 руб. в год, их помощникам — 200, кочегарам — 70.

По существу, частные дороги принялись конкурировать между собой и с казенными дорогами, заманивая опытных работников разными преимуществами своих пенсионных касс. Подобная ситуация не устраивала правительство империи, и потому 30 мая 1888 года император Александр III утвердил представленное ему Государственным советом «Общее положение о пенсионных кассах Российских железных дорог», уравнивающее условия деятельности касс. А 2 июня 1903 года законодательство дополнили «Положением о пенсионной кассе служащих на казенных железных дорогах».

В итоге железнодорожники, как и большинство участников эмеритальных касс, отдавали на будущую пенсию 6% с заработков и 10% с наградных. Кроме того, их кассы пополнялись казной и разнообразными сторонними доходами. Уставы предусматривали, что в пенсионные кассы шли:

«а) выручка от продажи непринятых в установленные сроки багажа и грузов за вычетом из вырученной суммы платежей, причитающихся железным дорогам по существующим правилам; б) выручка от продажи сметок зерна с вагонов, станционных платформ и иных складочных помещений железных дорог и связанных с последними вспомогательных предприятий; в) суммы, не истребованные в установленные сроки из кассы лицами, имевшими на них право; г) штрафные деньги, взыскиваемые со служащих; д) сборы за содержание буфетов на станциях железных дорог; е) не истребованное служащими в течение десяти лет по назначении к выдаче денежное от железных дорог довольствие; ж) арендная плата за право выставки объявлений и вывесок и за торговлю газетами и книгами на станциях железных дорог...»

Вдобавок железнодорожники получили право на полную пенсию после 15 лет службы и выплат в пенсионную кассу. А если решали остаться и продолжить работу, то в дополнение к жалованью получали половину пенсии. Тем, кто решил уйти на заслуженный отдых, предоставлялось право выбора — получать пенсию пожизненно или забрать всю накопленную сумму сразу. Так что сравнительно молодой пенсионер мог открыть какое-нибудь собственное дело. Поэтому можно представить, как возмутились железнодорожники, оставшись без пенсионных накоплений, которые конфисковала советская власть.

«Это политика больная и не рациональная»

Не меньше озлобились и военные, чьи накопления в эмеритальные кассы также национализировал Наркомат финансов. Генерал-лейтенант Гильчевский после сорока лет шестипроцентных выплат должен был получать в год как минимум 1718 руб. эмеритальной пенсии и 1122 руб. пенсии из казны, то есть 236 руб. в месяц. Даже с учетом того, что советский рубль 1927 года по покупательной способности значительно уступал царскому рублю 1913 года, пенсия в 236 руб. позволила бы Гильчевскому жить в СССР не зная материальных забот. Но вместо этого его, да и то в случае признания нетрудоспособным, ожидали выплаты в 6-8 руб.в месяц. Для сравнения: в 1927 году один кусок туалетного мыла парфюмерной фабрики «Большевик» стоил от 84 коп. до 6 руб.

В письме Калинину возмущенный Гильчевский взывал к логике и совести советских руководителей:

«Если правительство заявляет, что оно правительство не России, а Союза, то почему, когда ему желательно что-либо получить, например, претензии к страховым обществам,— оно говорит, что Союз наследник бывшей России. Нужно быть последовательным и логичным — если Союз считает себя наследником бывшей России, тогда надо признать и обязательства последней, т. е. обязательства по выдаче эмеритальной (страховой) пенсии. Зачем создавать недовольных, их и так масса, почти 99/100 всего населения. Это политика больная и не рациональная. Ответ приемной сов. нар. комис. РСФСР от 9 июня 27 г., что я могу обратиться в собес, мне был известен очень хорошо. Когда у меня не будет глаз, рук и ног, то после долгих и очень долгих мытарств и унижений я могу получить семирублевую пенсию, т. е. на два фунта хлеба, чтобы не умереть с голода. Я ответил приемной, что отказываюсь от предлагаемой гуманной социальной помощи и жертвую ее на оборону».

Практически о том же, но в более мягкой форме, писал Сталину представитель работников Главных тифлисских железнодорожных мастерских П. Адамов:

«По разъяснению Наркомфина СССР деньги наши перечислены в доход казны в 1918 году и за истечением трехлетнего давностного срока возврату не подлежат. Кроме сего объясняется, что возмещение материального ущерба, принимавшегося страховыми кассами и организациями, было перенесено на государство в виде социального обеспечения, которое в настоящее время приняло широкие размеры и производится в строго организованном порядке, и что правительственные распоряжения, относящиеся к возбужденному вопросу, были опубликованы в собрании узаконений и распоряжений в 1918 и 1920 г. Как Вам хорошо известно, советизация Закавказья была в 1921 году, и посему декреты и Правительственные распоряжения, изданные до советизации, нам не были известны, и мы не могли просить о возврате наших сбережений до советизации, то есть до 1921 года».

Адамов описал все попытки железнодорожников добиться возврата пенсионных денег:

«Со дня советизации мы все время обращались с просьбой как к местным властям, а также и приезжающим из СССР членам Правительства о возврате наших сбережений. В 1922 году мы обратились с просьбой к покойному Наркомпути тов. Ф. Дзержинскому, который обещал прислать из Москвы ответ, но никакого ответа мы не получили. В 1923 году во время (сессии) ЦИК в Тифлисе нами была подана просьба, и нам было объявлено, что „в настоящее время правительство не в состоянии возвратить эти деньги“».

Работники мастерских надеялись, что после того, как советское правительство вновь начало переговоры о выплатах по царским долгам, дело сдвинется с мертвой точки:

«Ввиду того, что Правительство наше в настоящее время возвращает царские долги иностранным подданным, то мы можем надеяться, что наше Правительство найдет возможность если не единовременно, то в два или три срока вернуть наши трудовые сбережения. Лозунг нашего вождя „грабь награбленное“ нельзя применять к нашим трудовым сбережениям и перечислять в казну на одинаковых основаниях как миллионы бывших фабрикантов, заводчиков, банкиров, спекулянтов, князей, помещиков и вообще грабителей. При сокращении работ железных дорог в 1918 году при меньшевиках часть служащих была уволена, и тогда при увольнении они получили свои пенсионные, а кто был застрахован, то те получили и страховые, а мы, оставшиеся на службе рабочие и служащие, до сих пор не получили своих сбережений. По справкам нам, закавказским железнодорожникам, причитается несколько миллионов... Мы, рабочие и служащие, всегда шедшие в авангарде революции, надеемся, что и нам будут возвращены, если не единовременно, то хоть в два или три срока наши кровно заработанные и на черный день сбереженные гроши. Ведь нельзя выбить из сознания рабочего и служащего, то есть бедняка, что он может потерять свои трудовые сбережения. Просим Вашего содействия, уважаемый Иосиф Виссарионович, чтобы дать конец волнующему нас вопросу».

Однако Сталин так и не помог. Ведь суммы требовались слишком большие — за несколькими миллионами рублей для работников одной Закавказской дороги после созданного прецедента потребовались бы десятки миллионов для остальных дорог, а потом — сотни миллионов для всех бывших участников пенсионных и эмеритальных касс. А поддерживать тех, кто больше не может приносить пользу советской власти, будь то состарившиеся специалисты царских времен или защитники нового строя, ставшие инвалидами в Гражданскую войну, явно не входило в планы руководителей страны. Ведь в любой стране чем больше правительство говорит про заботу о народе, тем чаще решает все свои проблемы за счет простых людей.

...произошла у одного спелеолога. Интересно,завязал ли он после этого со спелеологией?

Hаша бригадаспелеологов поехала в Симферополь полазить по пещерам, приехали залезли, ну и начали лазить. Hу и одного парня погас налобный фонарь, он и остался стоять на месте, потому, что команда, когда вылазит, обязательно пересчитывается, и, увидев, что одного человека нет, полезет его искать. А случилось так, что когда наша команда вылезла наружу, там уже была симферопольская бригада. Hу, наши и забыли пересчитаться, всю ночь сидели около костров, квасили и травили байки про белого спелеолога, который бродит по пещерам и высасывает энергию из зазевавшихся путников.

И вот, на утро, спускается вниз симферопольская бригада. А спускаться надо на канате, и вот спускается мужик по канату и видит: от стены отделяется какая-то фигура в белом, без горящего налобного фонарика и первыми словами ее были:

— О! Человек!!! Ты не представляешь как я проголодался!

По словам очевидцев, мужик, который спускался по канату за 2 секунды преодолел 10 метров и выпрыгнул из этой ямы.

Одной из особенностей позднесоветского менталитета было полное неверие в то, что у властей в принципе могут быть добрые намерения (это тем более удивительно, поскольку Брежнев злодеем не был даже в самые жуткие годы советской истории, тем более, став первым лицом государства; и его команда скорее могла провороваться или чижика с бодуна съесть, нежели учинить великие кровопролития или грандиозную подлючесть в отношении своих подданных). И поэтому, если власти чего-то запрещали или хотя бы не рекомендовали, то это что-то считалось шибко полезным, или, по крайней мере, приятным.

Дело было на курорте, на берегу моря. Произошла авария, прорвало трубу, несшую в себе продукты жизнедеятельности жителей и отдыхающих сего курорта. Беда, казалось бы, страшная — накопил денег, приехал отдохнуть — а там вместо моря непонятная жижа коричневого цвета.

В тот день по центральному каналу транслировали сюжет — как сотни людей ринулись, рассталкивая друг друга локтями.... в это самое мессиво, натираясь пахучим составом, натирая своих детей, размазывая по всему телу, окунаясь с головой — ведь все прекрасно знают о целебных свойствах грязей Черного моря!

И никакие уговоры властей вылезти от туда не могли разубедить их. Было принято решение — обнести забором злосчастное место. На следующий день показывали сюжет как одна бабка со словами «сволочи, хотят вход платный сделать» перелезала через забор, а за ней выстроилась очередь единомышленников.

...времён Чарли Чаплина и Мэри Пипикфорд. Но в реале.

Стою в магазине«Депо Лаб», смотрю куртки. Около примерочной трется паренек, весь гламурно-перекрашенный-начесанный, его девушка там что-то примеряет. У парня звонит телефон, он отходит ближе к выходу, разговаривает. Его девушка в это время выходит и идет к кассе, а в примерочную заходит крупная женщина (под два метра) примерить джинсы.

Паренек закончив разговор подходит к шторке и видимо, по инерции хватает оттопыренную из-за шторки задницу. Задница хоть и прикрытая шторкой, но по габаритам явно отличается от прелестей его девушки. Из-за шторки появляется разъяренное лицо и женщина кулаком смачно лупит пареньку в нос. Крик, скандал, у паренька нос разбит. Разобрались конечно, женщина оказалась пловчихой, ударчик — что надо!!