Недаром Новая Зеландия входит в состав Британского Содружества — учёные там совершенно британские...

Секс и алкогольлюди любят больше всего, а лечиться и мыть посуду хотят в последнюю очередь, вычислили психологи, составив список из десяти самых приятных и десяти самых неприятных занятий, сообщает The Daily Mail.

Научная группа во главе с Карстеном Гриммом из Университета Кентербери в Новой Зеландии провела опрос с помощью SMS. Трижды в день респондентам необходимо было ответить, что они делали в течение дня и что при этом чувствовали. В результате психологи составили списки предпочитаемых и нежелательных занятий.

Оказалось, что занятия любовью человек ставит на первое место — для него это ценнее, чем рождение и воспитание детей. На втором месте стоит алкоголь, а первую пятерку замыкают волонтерство, религиозные размышления и забота о детях.

Психологи предложили три критерия, по которым можно оценить то или иное занятие. Во-первых, это удовольствие — то есть приятные ощущения, как, например, от поедания десерта. Во-вторых, вовлеченность — погружение в процесс, его непрерывность (например, как при катании с горы на лыжах). В-третьих, значимость — важность занятия на пути к чему-то большему и полезному.

Секс вышел на первое место по всем трем критериям — по удовольствию, вовлеченности и значимости.

Распитие алкоголя и посещение вечеринок находится на втором месте по удовольствию, но лишь на десятом по значению, которое опрошенные им придают. А меньше всего удовольствия доставляют, например, лечение от болезни и, что неожиданно, использование Facebook.

Зато посещение лекций и учеба пусть и не приносят большого удовольствия, но воспринимаются как значимые вещи.

Кроме того, результаты исследования показали, как соотносятся повседневные занятия и ощущение, которое можно описать словами «жить полной жизнью». Тот, кто выигрывает по всем трем категориям, то есть активно погружается в значимые и при этом приятные дела, больше всего удовлетворен жизнью и меньше подвержен депрессии.

По словам Гримма, до настоящего момента правительства всех стран концентрировались на росте благосостояния как условии для счастливой жизни. Однако все оказалось гораздо сложнее. Одна из областей, которой он занимается, - поиск путей для достижения счастья.

Топ-10 самых лучших занятий

1. Секс
2. Распитие алкоголя
3. Помощь другим
4. Религиозные размышления
5. Забота о детях
6. Прослушивание музыки
7. Общение
8. Хобби
9. Шопинг
10. Игры

Топ-10 самых худших занятий

1. Лечение
2. Facebook
3. Работа по дому
4. Учеба
5. Экзамены и тесты
6. Лекции
7. Зарабатывание денег
8. Переезды
9. Работа на компьютере
10. Мытье посуды

Забавные фотографии ребёнков (дёрг их — ребёнков, а не фотографии — за ухо).

Возможно, во всём виновата спорынья. А, может, и нет...

5 вспышек загадочных психических заболеваний, которые охватывали целые города или деревни, а затем исчезали

Средневековая танцевальная чума

В 1374 году десятки деревушек, расположенных вдоль Рейна охватило смертельное заболевание — танцевальная чума или, по-научному, хореомания (или пляска святого Витта). Сотни людей на улицах прыгали и выделывали коленца под никому (кроме, вероятно, самих танцующих) не слышную музыку. Они почти ничего не ели и не спали, иногда много дней подряд, пока разбитые в кровь ступни не отказывались их держать.

А потом чума прекратилась — почти так же внезапно, как и началась.

Следующая вспышка произошла в Страсбурге в 1518 году, когда женщина по имени фрау Троффеа внезапно вышла на улицу, начала танцевать и не могла остановиться несколько дней. В течение недели к ней присоединилось ещё 34 человека, к концу месяца количество танцующих возросло до 400. Десятки людей падали и умирали от сердечных приступов, инсультов или изнеможения. И в этом случае болезнь ушла так же внезапно.

Учёные всех мастей пытались найти объяснение этой загадке. Какое-то время наиболее вероятным считалось объяснение, согласно которому люди отравились хлебом, поражённым спорыньёй — грибком, который растёт на влажных стеблях ржи. При попадании в организм, он вызывает судороги, лихорадку и бредовые состояния.

Профессор истории Джон Уоллер из Университета Мичигана с этой версией не согласен – в обоих случаях речь шла именно о танцах, не о судорогах. Другая популярная теория — по которой жертвы стали частью некоего танцевального культа, тоже показалась Уоллеру неубедительной.

Профессор Уоллер предложил свою теорию: это были массовые психогенные (обусловленные психической травмой) заболевания, вызванные страхами и депрессией. Обеим вспышкам предшествовали голод, гибель урожая, наводнения — то, что можно было расценить как знаки приближающейся библейской катастрофы. Ужас перед сверхъестественным мог ввести людей в своего рода состояние транса.

Кроме того, танцевальная чума связывалась с именем святого Витта — христианского мученика, танцуя перед статуей которого, по поверью, можно было обрести здоровье. То есть идея танцев ради спасения уже сидела в головах людей. Всё, что было нужно — один человек, который начал бы этот марафон.

Страсбургская вспышка не была последней — в 1840 году нечто подобное произошло на Мадагаскаре.

Эпидемия смеха в Танганьике в 1962 году

Этот кошмар начался 30 января 1962 года с обычной шутки. Три ученицы школы для девочек в Танганьике начали хохотать и не смогли остановиться. Вскоре смех охватил 95 школьниц. Размах эпидемии оказался совсем нешуточным, и школу пришлось закрыть на два месяца.

Смех сменялся рыданиями, сопровождавшимися приступами страха и, в некоторых случаях, вспышками агрессии. Эти симптомы быстро распространялись по школе (возможно, путём контакта с инфицированным), и могли продолжаться от нескольких часов до 16 дней.

Школу закрыли в марте, когда число заражённых достигло 95 из 159 учащихся школы. Через 10 дней после закрытия произошла новая вспышка — в одной из соседних деревень. Несколько девочек закрытой школы были родом из этой деревни и, видимо, привезли заразу домой. В результате, с апреля по май в этой деревне жертвами загадочной эпидемии стали 217 человек.

Все жертвы были психически здоровыми людьми. У них не наблюдалось ни жара, ни судорог, в их крови не было найдено ничего необычного. Теории о воздействии некоего психотропного грибка при отсутствии других симптомов не оправдались. Загадка по сей день остаётся нераскрытой.

Дромомания, или патологический туризм

Большинство из нас время от времени любит сменить обстановку. Но есть и такие, кто, однажды начав, уже не в состоянии вернуться к оседлому образу жизни. Эпидемия дромомании или неконтролируемого влечения к перемене мест охватила Францию 1886-1909 годов.

Человек, который послужил образцом дромомании для европейского медицинского истеблишмента, был слесарем-газовщиком из Бордо по имени Жан-Альберт Дада. В 1886 году, после того, как он вернулся из своего поистине эпического путешествия, его поместили в госпиталь Сант Андре. Мужчина был, конечно, измождён до крайности, но это ещё полбеды — он был как в тумане, не мог вспомнить, где был и что там делал.

Докторам удалось по крупицам воссоздать его историю и составить медицинский журнал под названием «Безумный путешественник». Оказалось, что страстное желание путешествовать появилось у Дада в 1881 году, когда он где-то на юге Бельгии покинул французскую армию и двинулся сначала в Прагу, потом в Берлин, а затем через восточную Пруссию добрался до Москвы. В Москве Дада арестовали (только что произошло убийство Александра II) и выдворили в Турцию. В Константинополе его приняли во французском консульстве и отправили в Вену, где он опять нашёл работу газовщика.

Вскоре после того, как его история стала известна широкой публике, у Дада появились последователи, во всяком случае, известно ещё о нескольких случаях дромомании во Франции примерно в это время. Случаев самого заболевания было не так много, зато разговоров об этом явлении в медицинских кругах было столько, что вполне тянет на настоящую эпидемию. Они постепенно стихли примерно к 1909 году.

Коро или синдром втягивающихся гениталий

Синдром коро — это возникающий у мужчин панический страх, когда им кажется, что пенис начинает втягиваться в брюшную полость. Эта напасть появлялась в виде эпидемии, первый известный случай которой относится к 300 году до н.э. Чаще всего проявления каро наблюдались в Африке или Азии и сопровождались страхом скорой смерти. Последняя вспышка коро произошла в 1967 году в Сингапуре, когда больше тысячи мужчин пытались предотвращать втягивание своего мужского достоинства при помощи подручных предметов — разных зажимов и палочек.

У женщин тоже наблюдалось нечто подобное — они переживали панику, что их грудь или соски исчезают. Но среди мужчин жертв было всё же неизмеримо больше. Психологи считают, что подобные эпидемии характерны для культур, в которых ценность человека измеряется его способностью к репродукции. Чаще всего эпидемии следовали за периодами социальной напряжённости и общей тревоги. В Китае виновниками коро принято считать духов-лисиц, а в Африке уверены, что это результат колдовства.

Двигательная истерия

В Средние века сообщения о разного рода истерических состояниях среди обитательниц монастырей были делом нередким. В одной обители, например, насельницы начали вдруг мяукать и лезть на деревья и вообще вести себя как кошки. Похожие эпидемии возникали на протяжении 300 лет (начиная с 1400 года) по всей Европе. Один из последних случаев произошёл в 1749 году в Вюрцбурге (Германия), когда, после массовых обмороков и пены изо рта среди монахинь, одну женщину обвинили в колдовстве и обезглавили. Обычно эпидемии заканчивались после визита священника и обряда по изгнанию нечистой силы.

Уоллер (тот, что изучал возможные причины танцующей чумы) предложил теорию, согласно которой эпидемии странного заболевания среди монахинь были вызваны сочетанием стресса и религиозного транса.

Женщин часто отправляли в монастыри насильно, к тому же это были места с достаточно суровыми законами, особенно начиная с 1400 года. Религиозное рвение к духовная борьба были по силам далеко не каждой и у многих сдавали нервы. Любое странное поведение истолковывалось вмешательством тёмных сил:

«Они сами допускали возможность, что могут стать одержимыми и подсознательно принимали на себя эту роль», — писал Уоллер.

А на самом деле — как? С минимальными трудозатратами, разумеется.

Любой хозяин кухни, вне зависимости от стажа, рано или поздно столкнется с проблемой пригоревшей пищи и вопросом как очистить пригоревшую посуду. Сковорода является одним из самых часто используемых инструментов на кухне, а значит, она чаще всего подвергается загрязнению. К сожалению не редкостью является и ее подгорание.

Иногда очистить сковороды становится настоящим испытанием, и чтобы его быстро и хорошо пройти, понадобятся некоторые советы. Существует несколько способов очистки, и каждый из них определяется, основываясь на материале, из которого сделана сковорода.

Как очистить сковороду с тефлоновым покрытием

Антипригарное покрытие на тефлоновой сковороде обычно очищается довольно просто, так как даже если пища пригорела, она не прилипает к сковороде.

— Замочите сковороду, налив в нее горячую воду и готово.

• НЕЛЬЗЯ при очистке такого типа посуды пользоваться абразивными средствами, такими, как например жесткие проволочные мочалки.

Как очистить алюминиевую сковороду

На сковороду из алюминия придется потратить немного больше времени. Это из-за того, что алюминий сам по себе материал очень чувствительный к механическому воздействию щелочей и кислот. Это значит, что большинство чистящих средств не подойдет для чистки алюминиевой сковороды. Самый эффективный способ очистить такую сковороду это использовать обычную пищевую соду.

Как очистить сковороду из нержавейки

Способ I

Для очистки сковороды из нержавеющей стали, используйте очищенную поваренную соль.

— На дно сковороды насыпьте ½ стакана соли.
— Разровняйте соль.
— Оставьте сковороду с солью на несколько часов.
— Можете смело отмывать вашу посуду, это не должно быть сложно.

Способ II

Вам также может помочь активированный уголь.

— Растолките уголь в порошок и насыпьте его на пригоревшие места.
— Залейте сковороду небольшим количеством воды и оставьте на 15 минут.
— Вымойте сковороду.

Способ III



Застарелый слой жира вы можете очистить при помощи хозяйственного мыла.

— Натрите на терке 1/2 от куска мыла.
— Засыпьте мыльной стружкой посуду.
— Налейте в сковороду кипяток.
— Поставьте на небольшой огонь и покипятите смесь 15 минут.

Способ IV — не для алюминиевых сковородок

Еще один способ включает в себя использование лимонной кислоты или уксуса.

— Наберите в сковородку воды.
— Добавьте в воду немного уксуса или лимонной кислоты.
— Поставьте сковороду на огонь и дайте ей покипеть несколько минут.
— Слейте воду и ополосните посуду.

Как очистить чугунную сковороду от нагара

Чугунную сковороду лучше всего отчищать немедля, еще до того как она успеет остыть, иначе вам придется попотеть, чтобы отмыть нагар.

— Насыпьте 1-2 ст. л.соли на дно сковороды.
— Залейте уксусом так, чтобы он покрывал дно.
— Поставьте сковороду на сильный огонь и доведите воду до кипения.
— Добавьте 1/4 стакана пищевой соды и убавьте огонь до среднего.
— Когда жидкость почти полностью испарится, отключите огонь, снимите сковороду и промойте ее водой.
— На остывшую сковороду капните 3 капли средства для мытья посуды.
— Налейте горячую воду и вымойте сковороду, используя нейлоновую губку.
— Ополосните посуду теплой водой и вытрите ее.
— На сухую сковороду распылите средство, которое обычно используют для очистки духовок.
— Упакуйте сковороду в полиэтиленовый пакет и оставьте на ночь.
— На следующий день смойте средство.
— Помойте сковороду, используя средство для мытья посуды.
— Тщательно ополосните и протрите.

В случае если чистка прошла успешно, и вы снова хотите использовать сковороду для готовки, прокалите сначала ее - налейте растительное масло.

• Не забывайте правильно и регулярно ухаживать за сковородой, чтобы не пришлось, потом, мучиться.

• Мыть сковороду желательно сразу после приготовления пищи и обязательно в горячей воде. Для мытья используйте нейлоновую мочалку. Вытирайте насухо.

• Желательно не мыть чугунную сковороду в посудомоечной машине.

Можно быть сколько угодно раз народным героем, но родовитость может оказаться важнее... А поскольку человек относится к отряду приматов и состоит в довольно близком родстве с шимпанзе, то иерархические поигрушки никуда не исчезнут и при наступлении мира полудня (вернее, если генетические инженеры не подсуетсятся, этот мир полудня никогда не настанет, именно из-за приндлежности человека к животному миру), не говоря уже о временах феодальной сословной монархии.

370 лет назад, в 1642 году, ушел из жизни спаситель России князь Дмитрий Пожарский, прославленный всеми, но вскоре жестоко униженный царем в ходе нескольких местнических склок. Руководитель историко-архивной службы ИД «Коммерсантъ» Евгений Жирнов разбирался в странном отношении к национальному герою.

«И меньше его быть невместно»

11 июля 1613 года в Москве произошло два весьма примечательных события. Первое известно всем, кто мало-мальски знаком с отечественной историей: Михаил Федорович, первый самодержец из династии Романовых, в Успенском соборе Московского Кремля венчался на царствие. А второе событие стало прямым следствием первого. В ознаменование коронации новый царь раздавал приближенным и всем тем, чьими трудами он оказался на троне, разнообразные дары и милости. В том числе жаловал наиболее отличившимся высший служилый титул Руси — звание боярина. В Разрядной книге, куда заносились события подобного рода, о том дне рассказывалось так:

«А идучи в Соборную церковь, был Государь в золотой в подписной палате и пожаловал Государь в Бояре Стольника Князь Ивана Борисовича Черкасского, а у сказки стоял Боярин Василий Петрович Морозов, а сказывал Думный Разрядный Дьяк Сыдавной Васильев».

Объявление боярином князя Черкасского прошло без каких-либо происшествий. Ведь Иван Борисович по праву слыл ближним человеком царя и приходился ему двоюродным братом. Так что ни у кого, включая возглавлявшего церемонию (стоявшего у сказки) боярина Морозова, возражений не было. Но во время следующего пожалования в бояре случился конфуз. Высший чин получал недавний глава народного ополчения освободитель Москвы от поляков князь Пожарский.

«Того ж дни,— говорилось в Разрядной книге,— пожаловал Государь в Бояре Стольника Князя Дмитрия Михайловича Пожарского, а у сказки стоял Сокольничий и Думный Дворянин Гаврило Григорьевич Пушкин, а сказывал Думный Разрядный Дьяк Сыдавной Васильев».

Однако Пушкин счел, что участие в церемонии возвышения народного героя и спасителя страны позорит его родовую честь (отечество), поскольку его предки всегда занимали посты (места) выше предков князя Пожарского. А кроме того, еще при царе Василии Шуйском между двумя родами начался спор о старшинстве. Запись в разрядной книге гласила:

«И Гаврило Пушкин бил челом Государю в отечестве на Князя Дмитрия Пожарского, что ему Князь Дмитрию сказывать Боярство и меньше Князь Дмитрия быть невместно, потому что родители их меньше Пожарских нигде не бывали; меньшой его Гаврилов брат, Ивашка Михайлов сын Пушкин, бил челом при Царе Василии Ивановиче на Князь Дмитрия о суде, и суд посямест не вершен».

Молодой царь стал на сторону освободителя Москвы. Михаил Федорович не принял отказа Пушкина от поручения и велел на время коронации забыть все споры о местах и прочих проявлениях местничества:

«И Государь Царь и Великий Князь Михайло Федорович всея Руси указал для своего Царского венца во всяких чинах быть без мест, а не для Гаврилова челобитья, а челобитье всех велел отставить. И Думному Разрядному Дьяку Сыдавному Васильеву приказал Государь в те ж поры при всех Боярах, велел в разряд записать. И по Государеву указу Думный Дворянин Гаврило Пушкин да Думный Дьяк Сыдавной Васильев Князь Дмитрию Пожарскому Боярство сказывали».

Запись происшествия в Разрядную книгу стала для всех Пушкиных настоящим позором. Ведь они объявляли о своем старшинстве над Пожарскими, и вдруг факт их равенства или даже более низкого положения в иерархии остался зафиксированным навсегда. Но пять месяцев спустя произошло событие, пролившее бальзам на их израненное родовое самолюбие.

6 декабря 1613 года князь Пожарский, видимо уверовав в неизменность царского благоволения, решил вступить в новую местническую свару:

«Того ж дни пожаловал Государь в Бояре Бориса Михайловича Салтыкова, а у сказки велел Государь стоять Боярину Князь Дмитрию Михайловичу Пожарскому, а сказывати Думному Дьяку Сыдавному Васильеву. И Боярин Князь Дмитрий Пожарский бил челом Государю, что ему Борису Салтыкову Боярство сказывать и меньше его быть невместно».

Дмитрий Пожарский верил в свой успех еще и потому, что его челобитная подкреплялась серьезными аргументами. Но на деле все оказалось не так просто.

«Ни на кого не встречается столько челобитий»

В местнических делах, обоснованно считавшихся весьма и весьма запутанными, с давних времен пытались навести порядок и придать правилам о них стройность и логичность. Знаменитый русский историк профессор Московского университета Василий Осипович Ключевский объяснял их существо следующим образом:

«В Москве XVI в. при замещении высших должностей служилыми людьми соображались не с личными качествами назначаемых, а с относительным служебным значением фамилий, к которым они принадлежали, и с генеалогическим положением каждого из них в своей фамилии. Князья Одоевские на службе по одному ведомству вообще ставились выше Бутурлиных: таково было взаимное иерархическое отношение обеих этих фамилий. Но старшие Бутурлины могли приближаться к младшим князьям Одоевскими и даже равняться с ними, и сообразно с тем менялось их служебное соотношение. Значит, каждая родословная фамилия и каждое отдельное лицо такой фамилии занимали определенное и постоянное положение среди других фамилий и отдельных лиц, с которым должны были сообразоваться их должностные назначения и которое, следовательно, не зависело от этих назначений. Иерархическое отношение между сослуживцами не устанавливалось при их назначении на должности по усмотрению назначавшей их власти, а заранее указывалось помимо нее фамильным положением назначаемых. Это фамильное значение лица по отношению к другим лицам как своей собственной, так и чужих фамилий называлось его отечеством. Это значение приобреталось предками и становилось наследственным достоянием всех членов фамилии».

А о самих правилах Ключевский писал:

«По двойственному назначению отечества, указывавшего отношение лица к его родичам и чужеродцам, и местнический счет был двоякий: простой — по родословцу, или лествицею, и двойной — по родословцу и по разрядам вместе. Разрядами назывались росписи назначений на высшие должности придворные, по центральному и областному управлению, начальниками приказов, т. е. министерств, наместниками и воеводами городов, также полковыми походными воеводами и т. п. Эти записи велись в Разрядном приказе, соответствующем нынешнему Военному министерству или, точнее, Главному штабу, и сводились в погодные разрядные книги. Счет по родословцу определял генеалогическое отношение лица к его родичам; этот счет был снят с отношений между членами старинного русского дома, т. е. семьи, состоявшей из отца с женатыми сыновьями или из живших вместе родных братьев с семействами. Члены такой сложной семьи строго соблюдали отношения старшинства, выражавшиеся, между прочим, в их рассадке за обеденным столом. Возьмем семью из родных братьев с детьми. Первое место принадлежало старшему брату, домохозяину, большаку, два за ним следующие — двум его младшим братьям, четвертое место — его старшему сыну. Если у большака был третий брат, он не мог сесть ни выше, ни ниже старшего племянника, был ему ровня (ровесник). Это равенство указывалось, вероятно, обычным порядком нарождения: четвертый брат рождался обыкновенно около времени появления на свет первого сына у старшего брата и потому отчислялся уже ко второму поколению — детей, тогда как три старших брата составляли первое поколение — отцов. Таким распорядком мест объясняются основные правила местнической арифметики. По этой арифметике старший сын от своего отца — четвертое место, т. е. между тем и другим должны оставаться два свободных места для второго и третьего отцова брата. Каждый следующий брат местом ниже предшествующего старшего, значит, родные братья садятся рядом в порядке старшинства. Из этих двух правил вытекало третье: четвертый из братьев или третий дядя равен старшему племяннику. Это правило выражалось формулой: «первого брата сын четвертому (считая и отца) дяде в версту», т. е. сверстник, ровня, ровесник (верста — мера, уравнение). Значит, они не сидели рядом, а должны были сесть врозь или насупротив. Общее основание этих правил: отечество каждого из родичей определялось его сравнительным расстоянием от общего предка. Это расстояние измерялось особыми местническими единицами — местами. Отсюда и самое название местничества».

При новых назначениях, как писал Ключевский, действовали следующие правила:

«Если члены двух разных фамилий назначались на службу, где они должны были действовать вместе с подчинением одного другому, они для проверки назначения высчитывали, какое между ними расстояние по служебному отечеству, принимая за основание обыкновенно службу своих „родителей“, т. е. родственников по восходящей линии, как прямых, так и боковых. Для этого они брали разряды и искали в них случая, прецедента, такого назначения из прежних лет, где бы их предки также назначены были служить вместе. Встретив такой случай, они вычисляли ранговое расстояние, какое лежало между доставшимися их родителям должностями. Это расстояние принималось за основание для учета служебного отношения обеих фамилий, их сравнительного отечества, фамильной чести. Определив это отношение фамилий по разрядам, оба назначенных „совместника“ брали свои родословные и по ним высчитывали свое генеалогическое расстояние каждый от того своего предка, который встретился на службе в найденном случае с предком другого совместника. Если расстояние это было одинаково у обоих совместников, то они могли быть назначены на такие же должности, т. е. с таким же иерархическим расстоянием, какое было между должностями их предков. Но если один из совместников дальше отстоял от своего предка, чем его соперник от своего, он должен был спуститься ниже соперника на соответствующее число мест».

А при спорах о делах местничества учитывалось еще и то, были ли прежде между родами споры, кто признан правым, кто понес наказание за неправедное местничество и каким оказалось это наказание. Виновного могли приговорить к денежному штрафу, телесному наказанию, тюрьме или, что считалось самым позорным, выдать головой — отдать во власть сопернику.

Исходя из совокупности всех правил князь Пожарский имел незыблемую позицию. Как указывалось в Разрядной книге, во время разбирательства он изложил свои аргументы:

«И Князь Дмитрий спрашиван: по каким случаям ему меньше Бориса Михайловича Салтыкова быть невместно? И Князь Дмитрий сказал, меньше ему быти нельзя, потому что Князь Григорий Княж Петров сын Ромодановский в роду его Князь Дмитрия меньше, а был больше Григорья Мещанинова Морозова, а Григорий Морозов в своем роду таков Михайло Глебов Салтыков, а Михайло Глебов ему Борису дядя, а больше его тремя месты. Да Князь Дмитрий же бил челом Государю: сказывал Боярство Князь Ивану Одоевскому Князь Володимир Долгорукой, а ему велено Боярство сказывать Борису Салтыкову, и ему Князь Володимира меньше быть невместно, потому что Князь Володимир Долгорукой выдан головою дяде его Князь Дмитриеву Князь Петру Пожарскому, дядя его Князь Петр во его роду меньше его Князь Дмитрия».

Местнические дела иногда разбирали в Разрядном приказе, иногда — назначенные для этого случая бояре. Но всегда окончательное решение оставалось за царем. И с его помощью неправый иногда становился правым. К примеру, Иван Грозный в считанные годы поднял своего любимца Бориса Годунова к самым вершинам служилой иерархии. Известный русский историк Дмитрий Александрович Валуев, подробно исследовавший Разрядные книги, писал:

«По одним разрядным можно уже проследить, как постепенно возвышались Годуновы над другими родами,— покровительствуемые Грозным Царем. Ни на кого не встречается столько челобитий, сколько на Годуновых, но они, однако ж, везде были оправлены (оправданы)».

Возможно, Пожарский прекрасно это понимал и рассчитывал, что царь Михаил Федорович, сделавший его боярином, поможет народному герою и любимцу продвинуться еще выше. Но, очевидно, слава Пожарского становилась слишком опасной для молодого царя.

«За бесчестье послать в тюрьму»

Для разбора дела собрали все заинтересованные стороны, включая князя Владимира Долгорукова, историю которого князь Пожарский использовал в качестве весомого аргумента. Долгоруков объявил все сказанное Пожарским ложью:

«А боярин Князь Володимир Долгорукой бил челом Государю на Боярина на Князь Дмитрия Пожарского, что тем его Князь Дмитрий бесчестит, сказывает, что будто он Князь Володимир Долгорукой выдан головою дяде его Князь Петру Пожарскому, и то он говорит ложь, и про то б Государь велел сыскать свои Государевы разряды».

Не остались в стороне и Салтыковы, на которых жаловался князь Пожарский:

«И после того бил челом Государю Борис да Михайло Михайловичи Салтыковы на Князь Дмитрия Пожарского, что Князь Дмитрий их обесчестил, Боярство ему Борису не хочет сказывать, а ему Князь Дмитрию меньше их быть можно многими месты; да и по тому,— Князь Иван Ромодановской был на Ливнах в товарищах с Михайлом Глебовым Салтыковым, а Михайло Глебов Салтыков по родству меньше их, а Князь Иван Ромодановский в родстве Князь Дмитрию большой, да по иным по многим случаям можно им больше быть Князь Дмитрия Пожарского».

По всей видимости, Пожарский не ожидал такого дружного отпора и не предполагал, что царь поддержит его противников:

«А Князь Дмитрий Пожарский был туто ж перед Государем, и против тех статей не говорил ничего, и Государь Князь Дмитрию говорил, чтоб он Боярство Борису Михайловичу Салтыкову сказывал, а по тем случаям Бориса и Михаила Салтыковых ему Князь Дмитрию меньше их быть можно».

Для Пожарского это было суровым ударом, но он все еще надеялся избежать унижения:

«И Князь Дмитрий Государева указу не послушал, Боярство Борису Михайловичу не сказал и к себе съехал на двор. И Государь, говоря с Бояры, велел Боярство сказать Борису Михайловичу Салтыкову Думному Дьяку Сыдавному Васильеву. И Думный Дьяк Сыдавной Васильев Боярство Борису Михайловичу Салтыкову сказал и Государю явил. А в Разряд велел Государь записать, что сказывал Боярство Борису Князь Дмитрий Пожарский».

Но и на этом дело не завершилось:

«И Боярин Борис Михайлович Салтыков бил челом Государю на Боярина Князь Дмитрия Михайловича Пожарского о бесчестье, что Князь Дмитрий Пожарской Боярство ему не сказал, и бил челом на него в отечестве не по своей мере и тем, де, его Бориса обесчестил, а ему, де, Князь Дмитрию, не токмо меня, холопа твоего, Бориска, и меньшего моего брата можно быть меньше многими месты. Того ж дни был у Государя стол, у стола были Бояре: Князь Федор Иванович Мстиславский, Князь Иван Никитич Одоевский, Борис Михайлович Салтыков, Окольничий Федор Васильевич Головин. И после стола бил челом Государю Боярин Борис Михайлович Салтыков на Боярина Князь Дмитрия Михайловича Пожарского, чтоб Государь велел ему от Князь Дмитрия оборон учинить».

Состоявшийся приговор ослушавшемуся царского приказа герою оказался крайне жесток:

«И Государь, говоря с Бояры, велел Боярина Князь Дмитрия Пожарского вывесть в город, и велел его Князь Дмитрия за бесчестье Боярина Бориса Михайловича Салтыкова выдать Борису головою и в Разряд то велел записать. А посыланы по него на двор Перфилий Иванов сын Секирин да Голова Стрелецкий Костентин Чернышев. А отводил Боярина Князь Дмитрия Михайловича Пожарского на двор к Боярину Борису Михайловичу Салтыкову головою Перфилий Иванов сын Секирин».

После такого позора Дмитрий Пожарский вряд ли бы смог собрать по собственной воле, без приказа царя, воинство не только из знати, но и дворянства. Так что опасности для власти он больше не представлял. Видимо, поэтому его позор и опала продолжались недолго. Как только возникла новая польская угроза и появилась надобность в военном опыте князя, царь вновь приблизил его к себе. В последующие годы князь Пожарский водил в бой войска, возглавлял различные приказы — Ямской, Разбойный, Судебный, был воеводой и наместником. А когда царь приглашал его за праздничный стол, князь Пожарский сидел выше многих из тех, кто считался знатнее его по местническим нормам.

В подобных случаях, как писали современники, многие бояре, чтобы не сидеть за царским столом ниже тех, кто был ниже их местом, как правило, отпрашивались у царя. Мол, дома возникли неприятные обстоятельства, требующие его присутствия. Порой их отпускали, а порой и насильно усаживали на отведенное место, что считалось по местническим правилам едва ли не столь же тяжелым ударом по репутации, чем выдача головой.

Однако князю Пожарскому подобное унижение недругов не слишком помогало. Ведь по тем же местническим нормам некоторые из родовитых людей отказывались служить под его началом. Причем это неприятное обстоятельство преследовало его всю оставшуюся жизнь.

В 1634 году произошла его новая стычка с давними врагами Пушкиными. Поводом стал указ Михаила Федоровича о высылке погони за провинившимися перед государем калужскими казаками. В число преследователей входил и племянник ссорившегося с Пожарским Гаврилы Пушкина Борис. Приказ выступить в погоню царь отправил одновременно двум военачальникам — князю Дмитрию Черкасскому и князю Дмитрию Пожарскому. Но Пушкины сочли, что получать приказы от Пожарского — страшное бесчестье, ведь Борис Пушкин должен был получить из рук князя Пожарского список воинов, с которыми следовало выступать в поход, что он счел бесчестьем.

Дело разбиралось очень долго, причем царь склонялся то на ту, то на другую сторону. 6 августа 1634 года решили, что не выступившего в поход Бориса Пушкина за неправедные жалобы на князя Пожарского следует отправить в тюрьму. Но царь Михаил Федорович его помиловал. Однако 2 мая следующего, 1635-го, года царь изменил решение, которое объявили Борису Пушкину:

«А Боярин Князь Дмитрий Михайлович Пожарской бил челом Государю на тебя, Бориса, о оборони, и по вашему челобитью Государь указал и Бояре приговорили, тебя, Бориса, обвинить, а Боярина Князь Дмитрия Михайловича Пожарского оправить, и потому тебе, Борису Пушкину, можно быть меньше Боярина Князь Дмитрия Михайловича Пожарского; да не токмо что тебе меньше Боярина Князь Дмитрия Михайловича Пожарского быть можно, дяде твоему, Гаврилу Григорьеву сыну Пушкину, можно быть меньше его Боярина Князь Дмитрия Михайловича Пожарского, по тому что он, Гаврило Пушкин, сказывал ему, Князь Дмитрию Михайловичу Пожарскому, Боярство. И Государь указал тебя, Бориса, за бесчестье Боярина Князь Дмитрия Михайловича Пожарского послать в тюрьму. И Борису Пушкину Государев указ сказан, и в тюрьму послан с разрядным подьячим с Иваном Северовым».

Насколько этот указ помог восстановлению репутации князя Пожарского, можно только предполагать, но охотников вступать с ним в местнические споры больше не находилось.

Однако тех, кто, как Борис Пушкин, отказывались от участия в войне и боях, прикрываясь нормами местничества, становилось все больше. И это оказалось началом конца службы по местам.

«От службы отказывались даже целые отряды»

«Когда приходилось собирать полки в “сход”, — писал известный русский юрист и историк генерал-лейтенант Павел Осипович Бобровский,— т. е. сосредоточивать войска, воевода, считавший себя старшим по родовым счетам, отказывался идти к тому, которого считал меньшим себя. Для ограничения подобных явлений объявлялось быть без мест и, кроме того, предписывалось из разряда: “воевода большой воеводе меньшому помогает и в том всегда мест не бывает”. Но местнические споры и счеты о честности рода продолжались. Не в одинаковой чести были города, и это обстоятельство давало поводы к местническим счетам между городовыми воеводами. Известно, что в XVII столетии возникло множество новых «городов», особенно на окраинах и в Сибири, как укрепленных пунктов. Более важные города или пункты в военном или стратегическом отношении, в которых располагалось большее число войск или которые были важны по своему административному положению, естественно пользовались и большим значением. Воевода, считавшийся обойденным при назначении, немедленно выдвигал иск о своем бесчестии на своего противника, а иногда на двух или трех, и требовал суда... Многие факты указывают на местнические столкновения начальников стрелецких войск — голов и других подчиненных воевод, с воеводою своим же начальником. Дворяне, подчиненные какому-либо воеводе, по местническим счетам, не исполняют его приказаний: один отказывается строить острог под тем предлогом, что приказание им получено от главного воеводы при подписи двух других воевод, меньше которых получившему приказ быть нельзя — невместно; другой, на том же основании, отказывается исполнить приказание начальника раздать деньги ратным людям... Нередко от службы с воеводою отказывались целые семейства и роды: “Безобразовы с братьею и племянниками” отказываются от службы со вторым воеводою второго полка: а им-де “с Семеном быть не мочно, потому что Семен ничем не лучше”. От службы отказывались даже целые отряды: “московские дворяне и жильцы не хотят служить со вторым воеводою в Стародубе, Алябьевым, потому что и последний дворянин им в версту”. Царь указал им быть только с первым воеводою, а Алябьеву с дворовыми людьми, каковы: подключники, сытники, конюхи и т. п.».

Временами местнические споры среди военных возникали по поводам, которые теперь сочли бы пустяком. В 1649 году возникло дело о бесчестье между стольниками Михаилом Волынским и Алексеем Чепчуговым. Для выполнения приказа первому дали в помощь восемь подвод, а второму — шесть. Чепчугов счел себя обесчещенным и подал челобитную царю. В результате поручение так и не выполнили.

Формально местничество закончилось в 1682 году после того, как царь Федор Алексеевич решил реорганизовать армию и назначить представителей знатных родов командирами рот и сотен. Собравшиеся для обсуждения реформы представители знатных семей начали высказывать опасения, что, отдав сыновей на столь непочетную службу, они поставят себя ниже тех, чьи дети еще малы и не пойдут на непочетную службу. В результате в царском указе об армейской реформе появилась часть о местничестве:

«И Бояре и Окольничие, Думные и Ближние люди и все Ему Великому Государю, Царю и Великому Князю Феодору Алексеевичу, всея Великие и Малые и Белые России Самодержцу, со усердием объявили: чтоб Он Великий Государь указал по прошению Святейшего Патриарха и Архиереев, и всем им во всяких чинах быти без мест, а ныне указал бы Он Великий Государь, на искоренение той между ими злобы, от которой происходить нелюбовь, разрядные случаи отставить и совершенно искоренить, чтоб впредь те разрядные случаи никогда не воспомянулись».

Разрядные книги за последние годы были собраны и сожжены. Но на деле местничество никуда не исчезло, и многие годы спустя появлялись законодательные акты, требовавшие его полного и окончательного искоренения. Однако даже после революции и исчезновения Российской Империи все шло, согласуясь, пусть и негласно, с местническими традициями. Большевики при назначении на должности требовали учитывать их партийный стаж и заслуги перед партией. И, подобно знати старых времен, отказывались от постов, которые считали для себя малозначительными. А позднее восстановилось даже местничество в рассадке. Во время приемов в Кремле у руководителей разных рангов были места за разными столами. Чем ниже статус, тем дальше от руководителей страны.

Собственно, ничего странного в этом не было. Ведь можно издавать сколько угодно законов, но, пока есть элита, внутри нее будет выстраиваться иерархия. А по родовитости, партстажу или состоятельности — не имеет большого значения.

Надо заметить, что отменив разрядные книги, царь Фёдор III сделал большой шаг от родоплеменной дикости к цивилизации — недаром он был старшим братом самого большого реформатора-прогрессиста во всей российской истории — Петра Великого...

А работали бракоделы на предприятиях авиационной промышленности...

55 лет назад, в 1957 году, завершилось расследование летного происшествия, жертвой которого едва не стал министр обороны СССР маршал Жуков. Руководитель историко-архивной службы ИД «Коммерсантъ» Евгений Жирнов выяснял обстоятельства этого неизвестного до сих пор дела.

«Откровенно говоря, мы боимся Жукова»

О летном происшествии, которое могло стоить жизни министру обороны СССР, в архивных документах упоминалось глухо и невнятно. Судя по отдельным фразам, произошло оно в конце весны или начале лета 1956 года, когда он летел на своем Ил-14. Расследование, как водится, взялось вести КГБ. Но дальше — полная тишина. В обширных архивных делах не обнаруживалось ни единого документа об обстоятельствах и причинах этого авиапроисшествия. Ясно было лишь то, что пилотам удалось посадить самолет. Ведь маршал Жуков остался цел и невредим.

К тому времени он уже более года возглавлял Министерство обороны СССР, и число его недругов в высших эшелонах армии и партии, немалое и прежде, возросло до предельных значений. Когда в октябре 1957 года на пленуме ЦК КПСС маршала Жукова освобождали от должности, многие из тех, кто формально считался его соратниками и боевыми друзьями, продемонстрировали, как они на самом деле к нему относились.

«Из партийных и советских работников,— вспоминал Жуков,— на Пленуме почти никто не выступал, но зато выступили единым фронтом большинство маршалов, которые при мне занимали должности заместителей министра обороны, и начальник Главного политического управления Желтов. Чувствовалось, что они были заранее подготовлены к тому, чтобы всячески принизить и очернить мою деятельность. Особенно в этом направлении старались Малиновский, Соколовский, Еременко, Бирюзов, Конев и Горшков».

Особенно сильно задело маршала Жукова выступление маршала Конева:

«Конев поразил меня своей беспринципностью. Как известно, Конев был моим первым заместителем. Ему минимум три месяца в году приходилось замещать меня по должности министра обороны, следовательно, очень часто приходилось проводить в жизнь все основные задачи, которые стояли перед Министерством обороны, повседневно контактируя с ЦК и Правительством. И я не знаю случая, когда он имел бы особую от меня точку зрения по всем принципиальным вопросам. Он часто хвалился тем, что у нас в течение долгих лет совместной работы выработалась общая точка зрения по всем основным вопросам строительства и подготовки вооруженных сил. Как старого политработника я ценил Конева и прислушивался к его советам по вопросам воспитания личного состава и практическим вопросам партийно-политической работы. Конев часто уверял меня в своей неизменной дружбе. И каково же было мое удивление, когда он на Пленуме заявил, что он, Конев, никогда не был мне другом, что он всегда считал, что я явно недооценивал его работу, что я его игнорировал и что он, Конев, по ряду вопросов не был согласен со мной, но что он опасался ставить вопросы о разногласии перед Президиумом ЦК, считая, что Жуков проводит вопросы, согласовав с Президиумом».

Еще один друг Жукова маршал Соколовский обвинял его в единоличном управлении армией:

«Возьмите коллегию Министерства обороны,— говорилось в стенограмме пленума.— Тов. Бирюзов выступал по этому вопросу, но сказал очень мало. По существу, коллегия Министерства обороны была ширмой, что хотел Жуков, то и проводил. Спрашивается, зачем коллегия Министерства обороны? Зачем она, для кого нужна? Только если для того, чтобы на коллегию собрать кого надо и кого не надо и отлаять. Для этого не нужна коллегия, ибо любой вопрос, который стоял на коллегии, как только получал иное направление, сейчас же поправлялся Жуковым. По сути дела, Жуков заставлял говорить так, как он хотел. Какая же это коллегия?»

Соколовский говорил и о неправильном подборе Жуковым кадров и назначении на ключевой пост начальника военной разведки — Главного разведывательного управления — преданного Жукову генерала армии Штеменко:

«Подбирались и расставлялись кадры, угодные Жукову. Если бы это дело не было вскрыто ЦК, если бы не были приняты своевременные меры, то не знаю, до чего мог бы дойти Жуков. Возьмите ярчайший пример со Штеменко. Всем известно, кто такой Штеменко, и вдруг такое назначение. Я знаю, что в аппарате ЦК долго этот вопрос не протаскивался, и все-таки Жуков протащил Штеменко, чтобы иметь под руками надежного и верного человека».

А бывший нарком обороны маршал Тимошенко, выступая на пленуме, обвинил Жукова в намерении захватить власть в стране:

«Я хорошо знаю Жукова по совместной продолжительной службе и должен откровенно сказать, что тенденция неограниченной власти и чувство личной непогрешимости у него как бы в крови. Говоря откровенно, он не раз и не два зарывался, и его все время на протяжении, начиная с командира полка и выше, в таком виде разбирали. Почувствовав себя как бы вне партийного контроля, министр обороны маршал Жуков заключил Главное политическое управление в свои железные объятья и всячески глушил политические органы в Советской Армии и Флоте. Все это свидетельствует о том, что маршал Жуков недооценивал руководящей роли партии во всей жизни нашего государства и по существу отрывал нашу армию от партии».

Страх перед тем, что маршал Жуков мог бы захватить власть, сквозил почти во всех речах на пленуме. Жуков вспоминал эпизод из выступления Хрущева, где тот рассказывал о своей поездке на Дальний Восток в 1955 году:

«Хрущев выступил на Пленуме последний. Он сказал: „Когда мы были с Булганиным на Дальнем Востоке, после посещения войск нас пригласил к себе на обед командующий дальневосточными войсками маршал Малиновский. За обедом Малиновский сказал: „Остерегайтесь Жукова, это растущий Наполеон. Если надо, он не остановится ни перед чем“. Я тогда не обратил внимания на слова Малиновского, но мне потом об этих словах и их смысле много раз напоминал Н. А. Булганин“. Вот, оказывается, с каких пор Малиновский занялся провокацией и подкопом против меня, а я и не подозревал этого за Малиновским».

Еще более откровенно, как вспоминал Жуков, высказался член Президиума ЦК КПСС Анастас Микоян:

«Эта мысль была подтверждена речью Микояна на Пленуме. Он сказал: „Откровенно говоря, мы боимся Жукова“».

Получалось, что мотив для организации авиакатастрофы существовал уже в 1955 году. Но до тех пор, пока Жуков активно поддерживал Хрущева в борьбе против его политических противников (а она завершилась лишь летом 1957 года с ликвидацией «антипартийной группы»), первый секретарь ЦК вряд ли бы стал избавляться от столь сильного союзника. Да еще и подобным способом. Хотя Хрущев и значился инициатором физической ликвидации некоторых лидеров украинских националистов, чаще всего он пользовался несколько иными приемами нейтрализации противников — публично унижал и дискредитировал их. Что он и продемонстрировал на Октябрьском пленуме ЦК 1957 года:

«На Пленуме ЦК,— вспоминал Жуков,— была выставлена картина художника Яковлева, который задолго до Пленума умер. О существовании этой картины я узнал только за два месяца до Пленума ЦК. Как-то ко мне пришел начальник Главного Политического управления Желтов и сказал, что у него есть картина Яковлева, где художник очень хорошо написал меня на фоне поверженного Берлина. Я попросил показать эту картину. Картина мне лично понравилась и, конечно, не потому, что на ней изображен я на вздыбленном коне, а потому, что в ней я почувствовал любовь художника к Советской Армии, разгромившей самый черный оплот империализма — фашистскую Германию. Желтов спросил меня, что делать с этой картиной. Я ответил ему: „Сдай в музей Советской Армии, может быть когда-нибудь пригодится“. Мне казалось, что на этом дело с картиной было покончено. Когда же фабриковалось дело против меня, Желтов доложил в ЦК об этой картине в извращенном виде, представив вопрос так, как будто я приказал ему вывесить картину в доме офицеров Советской Армии. Чтобы ошельмовать и осмеять меня, картина была выставлена на Пленуме ЦК для обозрения, а затем ее возили на проходившие партактивы по Москве. Демонстрация картины сопровождалась соответствующими компрометирующими меня комментариями. „Смотрите, мол, как Жуков изобразил себя в подобии Георгия Победоносца“. Особенно в этом направлении старались те, кто не сумел прославиться в делах Великой Отечественной войны».

Однако, если покушения не было, почему же сотрудники ЦК и КГБ всерьез заинтересовались авиационным заводом, где был выпущен Ил-14, на котором летел Жуков? Причем, как упоминалось в документах, по поручению Хрущева в 1956 году проверялся выпуск всех Ил-14с салонного типа, предназначенного для высокопоставленных руководителей.

«Погибла делегация норвежских женщин»

То, что с выпуском Ил-14 на Ташкентском авиационном заводе, или заводе N84, существовали серьезные проблемы, свидетельствовали мемуары его сотрудника, а затем и главного конструктора Ивана Половникова:

«20 сентября 1950 года совершил первый полет опытный пассажирский самолет Ил-14, а уже в 1952 году вышло Постановление Правительства и ЦК об его освоении и серийном производстве. Наш завод стал готовиться к производству нового самолета. До этого времени у нас выпускался транспортно-десантный и пассажирский самолет Ли-2. В военные годы завод выдавал два самолета в сутки. После войны темп стал в пять раз ниже... Для производства Ил-14 на заводе построили новый цех шасси, реконструировали кузнечный и литейный цеха. Подготовили большой зал для расплазовки нового самолета. В это время завод уже располагался на двух территориях: Территория „А“ была расположена почти в центре города, на ней были заводоуправление, кузнечный, литейный, заготовительный цеха. Под заводоуправление использовалось недостроенное до войны здание полиграфического комбината. Вторая территория, „Б“, была за городом, на ней были сборочные цеха агрегатов и самолета в целом, а также летно-испытательная станция (ЛИС)».

Как вспоминал Половников, кроме нового оборудования на завод прибыли и новые, хорошо подготовленные кадры. Но первые результаты работы по новому самолету оказались неутешительными:

«Главная цель плазовой прорисовки,— писал Половников,— это взаимная увязка узлов и агрегатов, проработка кинематики подвижных частей, прорисовка деталей в натуральную величину для снятия с них шаблонов, по которым уже изготавливаются детали. Сборку узлов выполняют по сборочным отверстиям на шаблоне. Сборку агрегатов — крыла, фюзеляжа — производят в стапелях, которые, в свою очередь, изготавливают по шаблонам, снятым с плаза... Первым агрегатом был центроплан. Он был весьма сложной конструкции... Стапель сборки центроплана был плохо связан со стапелями лонжеронов, имелись отступления от чертежей. На каждое отступление от чертежа оформлялся листок устранения дефекта (ЛУД). Это был тот же конструкторский документ, на котором давал решение конструктор СКО, затем его проверяли представитель ОКБ Ильюшина и военпред. Очень занудный документ, который оформлял обычно технолог цеха. Там же должны были быть указаны меры, исключающие брак в дальнейшем. И вот при сборке первого центроплана было оформлено 84 ЛУДа! Представитель ОКБ конструктор Репетюк вместе с прочнистом ОКБ Лукьяненко написали на последнем ЛУДе: „Центроплан забраковать“. Начальство завода (Гуськов и Сивец) возмутились. Как это, первый центроплан — и в брак? Летят сроки выпуска первого самолета! Они обратились в министерство для содействия в этом вопросе. Но ильюшинцы были непреклонны. Центроплан забраковали и отправили на переплавку».

Как говорилось в официальной истории завода, многие проблемы вызывались тем, что Хрущев хотел как можно быстрее получить новый дальнемагистральный лайнер, в котором было гораздо удобнее путешествовать по стране и миру, чем в выпускавшихся на тот момент пассажирских самолетах. Мало того, как утверждалось в том же источнике, Хрущев даже составил список соратников, которые должны были в первую очередь получить Ил-14 в качестве персональных средств передвижения.

Задание партии, как писал Половников, работники завода выполнили в срок:

«И вот, 14 марта 1954 года, ровно через год после получения нами чертежей, летчиком ОКБ Коккинаки и летчиком завода Гаврилиным был совершен первый полет на первом серийном Ил-14. Вот как умели тогда работать! Это был результат напряженной работы в две и три смены. Конструкторы и технологи просиживали на работе до поздней ночи. К сентябрю 1954 года было изготовлено около 50 самолетов».

Однако в том же сентябре сотрудники завода обнаружили, что крепление стабилизаторов Ил-14 недостаточно прочное, и сообщили об этом в Москву:

«Главный конструктор ОКБ С. В. Ильюшин забеспокоился о качестве выпускаемого самолета. Он обратился в Министерство авиационной промышленности с выражением недоверия заводу по качеству. Выпуск самолетов на заводе остановили, готовые самолеты разобрали. Офицеры военной приемки и контрольный аппарат завода стали перепроверять сборки и детали по чертежам, считать заклепки. Попутно сделали много других замечаний, но не столь угрожающих, как казалось ОКБ и заказчику».

После тотальной проверки, казалось бы, никаких проблем возникнуть уже не могло. Но запустить остановленный завод не так просто, как остановить.

«С октября 1954 года и по март 1955 года завод самолеты не выпускал. Полгода простоя потрясли весь коллектив. Заводчане тяжело переживали эту ситуацию, безотказно работали днем и ночью, чтобы поставить завод на ноги... К новому 1955 году пришел приказ министра, которым заводу была пущена большая кровь: были сняты со своих должностей директор Гуськов, главный инженер Сивец был понижен в должности до начальника производства... Несмотря на усилия новых руководителей вывести завод из трясины и запустить процесс производства самолетов, завод еще три месяца разгребал завалы. Только с апреля начали выпускать самолеты в эксплуатацию».

Но проблемы Ил-14 на этом отнюдь не закончились. Историк авиации Николай Якубович констатировал:

«Одной из первых модификаций машины стал самолет-салон Ил-14с, предназначавшийся для высокопоставленных лиц. 1 февраля 1955 года правительство приняло решение об изготовлении 20 таких „Илов“ для 2-йавиационной Краснознаменной дивизии особого назначения (АКДОН)... Вопреки ожиданиям такие показатели, как повышение эксплуатационной надежности машины и снижение аварийности, поначалу оставляли желать лучшего. Причиной тому по-прежнему оставались двигатели. Например, в 1955 году из-за разрушения цилиндра и поршня двигателя АШ-82Т в катастрофе Ил-14 погибла делегация норвежских женщин. Правительство, обеспокоенное этим, в августе 1955 года назначило комиссию во главе с начальником ЦАГИ А. И. Макаревским, поручив ей разработать мероприятия по повышению надежности Ил-14. Итогом ее работы стала рекомендация по улучшению охлаждения гильз цилиндров двигателей и через каждые 100 часов наработки снимать второй и пятый цилиндры для осмотра, в том числе и их гильз. Рекомендации написали и разослали в авиаотряды, но летные происшествия, связанные с отказом двигателей, продолжались».

Не помогла даже организация производства Ил-14 на московском авиазаводе N30, продукция которого считалась более качественной, чем ташкентская. Ситуация осложнялась еще и тем, что немалое число Ил-14 в салонном варианте Хрущев подарил лидерам дружественных государств. А катастрофа их самолетов могла привести к серьезным осложнениям.

«Вследствие преступно-халатного крепления»

Самым примечательным стало то, что за короткое время — до сентября 1956 года — произошло пять происшествий с правительственными Ил-14с из АКДОНа, включая самолет маршала Жукова. Министру обороны еще повезло — после отказа одного двигателя его самолет не загорелся, и пилоту удалось без особых проблем приземлиться. В найденной мной справке о результатах расследования этих происшествий говорилось:

«Рассмотрев имевшие место случаи выхода из строя узлов и деталей на самолетах Ил-14 специального назначения и заключения по этим дефектам научно-исследовательских институтов ВВС и МАП, докладываем. Разрушение выхлопной трубы самолета N0907 производства завода N84 (на 240-мчасу работы при ресурсе 1000 часов) произошло в результате возникновения в поперечном шве усталостных трещин, что подтверждается состоянием поверхностей изломов, а также результатами металлографических исследований мест разрушений, произведенных на опытной трубе».

Прежде всего комиссия установила, что ни о какой диверсии нет и речи: выхлопные трубы никто не подпиливал:

«Прорезы различными инструментами показали, что состояние поверхности прорезов существенно отличаются от поверхностей излома трубы (отсутствуют завальцованные кромки и наклепы). Причиною возникновения трещин усталости явилось низкое качество сварки трубы (проплавы, поры, свищи, раковины, несплавления и т. д.) и значительные вибрационные нагрузки. Разрушение аналогичного характера выхлопной трубы имело место также на самолете N0401 производства завода N30. Конструкция выхлопных труб, кожухов и узлов их крепления допускает возможность возникновения значительных вибраций. При низком качестве сварки труб вибрации приводят к их разрушению. Министерством авиационной промышленности, ВВС и ГВФ принято решение резко улучшить на заводах N30 и 84 качество изготовления выхлопных труб, ввести рентгеноконтроль сварных швов и произвести замену труб на всех машинах в АКДОНе, в спецгруппе ГВФ и на салонных машинах, переданных за границу. Кроме того, главный конструктор самолета Ил-14 обязан совместно с научно-исследовательскими институтами провести всесторонние испытания труб и дать конструктивное решение, повышающее их надежность».

Причиной других происшествий, в частности потери самолетами управляемости, также стали конструктивные и заводские дефекты:

«Заклинение рычага нормального газа левого двигателя на самолете N0306 производства завода N84 произошло вследствие преступно-халатного крепления пластины стопорения к сектору газа (из трех заклепок крепления пластины одна отсутствовала, в две другие поставлены меньшего диаметра и не расклепаны). Конструкция механизма блокировки рычагов газа со стопорением рулей создает возможности срезания заклепок крепления пластин при эксплуатации. Имеется целый ряд случаев аналогичного характера и на других самолетах. В настоящее время принято решение исключить блокировку стопорения рулей с рычагами нормального газа и снять пластины».

Еще в одном случае катастрофа едва не произошла из-за некачественных свечей зажигания:

«Разрушение в полете центрального электрода свечи зажигания двигателя (на 91-мчасу работы при гарантийном ресурсе 300 часов) на самолете N0402 произошло вследствие недоброкачественной сборки свечи на заводе N161 МАП (ниппель, крепящий центральный электрод свечи, не был полностью завернут). Работница конвейера сборки Мулагалиева A. M., допустившая брак, освобождена от работы на конвейере. С целью исключения этого дефекте на заводе N161 введен рентгеноконтроль готовых свеч».

Однако самая замечательная причина оказалась у летного происшествия с самолетом маршала Жукова:

«3 апреле с. г. при сборке самолета N1004 на заводе N84 мастером Кожебадкиным была оставлена в заборном штуцере 3-гобензобака стандартная технологическая заглушка, что привело к непоступлению бензина в двигатель из этого бака в полете на самолете маршала Жукова Г. К. Применение в производстве такого типа заглушек явно недопустимо, так как не исключает возможности их оставления в трубопроводах. В настоящее время на заводе N84 деревянные технологические заглушки заменены алюминиевыми колпачками, исключающими возможность оставления их в трубопроводах при монтаже».

Итоги работы комиссии согласовали с командиром АКДОНа и шеф-пилотом Хрущева генерал-майором авиации Цыбиным:

«Вышеуказанные дефекты могли привести к авариям в воздухе, но благодаря умелой работе летно-технического состава были предотвращены. Тов. Цыбин Н. И. с излагаемыми причинами выхода из строя узлов и деталей на самолетах Ил-14с и принятыми мерами по их устранению согласен. Выполнение мероприятий по устранению дефектов на самолетах Ил-14с Отделом оборонной промышленности ЦК КПСС взято под контроль».

А 19 января 1957 года секретарь ЦК КПСС по оборонным отраслям промышленности Брежнев, представляя доклад комиссии Хрущеву, предложил ряд дополнительных мер по защите высшего руководства СССР от авиакатастроф:

«Разрушение отдельных узлов на самолетах произошло в результате некачественного изготовления ряда деталей и производственно-технической расхлябанности на заводе N84 и других заводах и серьезных конструктивных недоработок отдельных узлов. Постановлением ЦК от 27 сентября 1956 г. на основании материалов проверки Правительственной комиссией технического состояния самолетов Ил-14с министр авиационной промышленности т. Дементьев обязан принять необходимые меры по устранению выявленных дефектов на самолетах и о принятых мерах доложить ЦК. В настоящее время Министерством приняты необходимые меры по устранению конструктивных и производственных дефектов на самолетах Ил-14с. В АКДОНе на всех 35 самолетах полностью закончена работа по замене узлов и деталей, предусмотренных в графике на 1956 год. В целях обеспечения АКДОНа более качественными самолетами московский завод N30 обязан в I квартале 1957 года поставить АКДОНу 15 самолетов салонного типа, взамен самолетов ташкентского завода».

Теперь, казалось бы, все проблемы были решены полностью и окончательно. Вот только на деле все оказалось совершенно не так.

«Попало на горячий мотор и вспыхнуло»

Следующее крупное летное происшествие произошло с Ил-14с первого секретаря ЦК. Феликс Чуев в биографии генерального конструктора Сергея Ильюшина излагал его историю так:

«В 1957 году на Ил-14, на котором должны были лететь за рубеж премьер Булганин и первый секретарь ЦК Хрущев, произошла чрезвычайная неприятность: лопнула бензиновая трубка. Поправили дело, но Ильюшин сильно перенервничал. Сказал старому другу Ивану Жукову: „Знаешь, Ваня, у меня больше нет сил, до того измотан! Поедем с тобой на охоту“».

А Николай Якубович добавил в картину происшествия дополнительные детали:

«Случилось это во время полета Н. С. Хрущева в Симферополь. Пилотировал самолет первого секретаря ЦК КПСС командир дивизии генерал Н. И. Цыбин. Когда самолет летел в украинском небе, загорелся один из двигателей. Экипаж вовремя привел в действие средства тушения пожара и выключил двигатель, воздушный винт которого автоматически зафлюгировался. Чтобы не рисковать, Цыбин совершил посадку на ближайшем аэродроме в районе Джанкоя. Расследование причин пожара показало, что в полете из-за вибрации треснула медная трубка бензопровода, и топливо, хлынувшее в образовавшуюся щель, попало на горячий мотор и вспыхнуло. Впоследствии на всех машинах медные трубки заменили бензостойкими дюритовыми».

Узнав на собственном опыте, каково быть участником летного происшествия, Хрущев потребовал немедленно навести порядок во всей авиационной промышленности. Снова начала работу правительственная комиссия, включавшая министров и маршалов, которая 5 сентября 1957 года представила первому секретарю ЦК свои предложения:

«Во исполнение решения Совета обороны СССР представляем проект постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР о повышении качества авиационной техники. Постановка этого вопроса вызвана тем, что в строевые части в отдельных случаях допускалась поставка авиационной техники с конструктивными и производственными недостатками, в связи с этим в частях ВВС имели место аварии и катастрофы».

Уставшие от постоянных нагоняев руководители авиапромышленности и военные решили переложить ответственность на авиаконструкторов:

«В связи с тем, что генеральные и главные конструкторы ослабили внимание к качеству авиационной техники, считаем необходимым обратить их серьезное внимание на необходимость качественной и своевременной отработки образцов для серийного производства и возложить на ОКБ осуществлять более действенный контроль за качеством серийных объектов авиационной техники, поставляемых ВВС и ГВФ. Представляется также целесообразным пересмотреть существующий порядок премирования за создание новых образцов авиационной техники, установив его в зависимости от степени конструктивной доведенности и принятия этой техники на вооружение ВВС».

А также на рабочих:

«Также считаем, что качество авиационной техники возможно будет повысить как за счет перевода рабочих сборочных цехов со сдельной на повременно-премиальную оплату труда, так и перевода ОТК заводов на приемку готовой продукции (оставляя операционный контроль только на ответственных операциях). Это мероприятие должно повысить ответственность рабочих и мастеров за качество изготовляемой ими продукции».

Кроме того, комиссия предложила увеличить сроки и качество испытаний новой техники:

«Резкий рост скоростей и высот полета у вновь создаваемых образцов самолетов и значительное усложнение их конструкции требует повышенного контроля за летными испытаниями этой техники. В настоящее время испытания новых образцов самолетов каждое ОКБ проводит самостоятельно и не всегда располагая для этого необходимыми условиями, что приводит при недостаточно качественной оценке результатов заводских испытаний к серьезным осложнениям в серийном производстве. Для улучшения дел на этом важном участке считаем необходимым поручить Министерству обороны СССР и Минавиапрому выработать и утвердить Положение о порядке проектирования, постройки и проведения заводских и государственных испытаний новой авиационной техники, имея при этом в виду возложить на летно-исследовательский институт (ЛИИ) Минавиапрома проведение контрольных летных испытаний этой техники перед сдачей ее на госиспытания».

Кроме того, Хрущеву в очередной раз пообещали исправить недостатки выпускаемых и выпущенных самолетов:

«Намечается выполнить в 1957 году силами серийных авиационных заводов в строевых частях ВВС и подразделениях ГВФ работы по доработке самолетов и двигателей, связанные с обеспечением безопасности полетов, а также провести ряд других мероприятий».

Но на деле так ничего и не изменилось. По данным, приведенным Якубовичем, уже известные проблемы Ил-14, как и в начале их эксплуатации, продолжали приводить к летным происшествиям:

«Только до 1961 года по причине задира и прогара поршней, разрушения гильз второго и пятого цилиндров двигателей было 80 вынужденных посадок и 33 полета на одном моторе, а в девяти случаях загорались моторы».

Очевидно, вся долгая история с дефектными Ил-14 стала одной из причин разочарования Хрущева в авиации. От военных он потребовал делать ставку на ракеты. А от авиаконструкторов — скорейшего создания сверхнадежного универсального пассажирского самолета, что снова привело к провалу. И в этом не было ничего странного. Ведь непродуманные решения и требования их исполнения в нереальные сроки всегда приводят к печальным результатам.

На самом деле, речь шла не о реальной схватке за никому не нужные островки, а о карьерной комбинации маршала Линя Бяо. А СССР ему подыграл — из своих геополитических соображений. В общем, политика грязнее содержимого унитаза...

История боев, проходивших в марте 1969 года за остров Даманский на реке Уссури, вроде бы хорошо известна. Даманский в числе других островов на отделявших Россию от Китая реках перешел во владение северного соседа во времена упадка южного. На протяжении нескольких веков островной вопрос портил отношения Китая с Россией, однако дело не доходило до военного столкновения.

В первой половине ХХ века китайцам было не до островов, поскольку в стране происходили бесконечные восстания и войны. То имевшие личные армии китайские генералы воевали друг с другом и с войсками центрального правительства за контроль над самыми плодородными и богатыми провинциями. То коммунисты сражались с правящей партией националистов Гоминьдан за власть над всей страной. Затем все китайцы вне зависимости от политических убеждений воевали со вторгшимися в Китай японцами. А после капитуляции Японии коммунисты Мао Цзэдуна возобновили войну против гоминьдановцев генералиссимуса Чан Кайши. Не возник островной вопрос и после победы Мао в 1949 году и изгнания его противников на остров Тайвань. Ведь русский с китайцем в то время были братья навек, а между братьями имущественных споров быть не могло.

Об островах вспомнили лишь после того, как Хрущев и Мао не поделили лидерство в социалистическом лагере и коммунистическом движении, да и то не сразу, а лишь после того, как "дорогого Никиту Сергеевича"отправили на пенсию товарищи по ЦК КПСС. Отторгнутые в незапамятные времена острова, которые СССР не хотел возвращать, оказались для китайской пропаганды настоящей находкой. Островной вопрос помогал разоблачать ренегатство «клики Брежнева—Косыгина» и был признан зримым символом советского ревизионизма и социал-империализма.

В 1965 году китайские товарищи от слов перешли к делу. Самым удобным временем для демонстрации претензий оказалась зима, когда на острова можно было добраться по льду. Сценарий мероприятия, как правило, всегда был один и тот же. Скандирующая лозунги против социал-шовинистов и размахивающая флажками и плакатами толпа двигалась к спорным территориям. Путь им преграждали советские пограничники, выстраивавшиеся в цепь. Вдоволь накричавшись, манифестанты отправлялись восвояси.

Так продолжалось до 1969 года. Очередная акция прошла у острова Даманский 7 февраля 1969 года. Следующий и, как показалось пограничникам, обычный поход китайцев к острову начался утром 2 марта. Но пограничники не заметили, что ночью на остров перешли по льду и замаскировались около 300 китайских солдат. Так же скрытно китайцам удалось оборудовать на своем берегу дополнительные позиции для пулеметов, минометов и орудий.

Пограничники, выехавшие с заставы Нижне-Михайловка к острову, попали в засаду и были убиты. В живых остался только один из двадцати. Большие потери понесла и группа с той же заставы, которая двигалась на тихоходном грузовике и опоздала к началу боя. Досталось и подкреплению, прибывшему с соседней заставы. Однако его командир старший лейтенант Бубенин из пулемета расстрелял командный пункт китайцев, после чего те начали отходить к своему берегу.

Собственно, ничего из ряда вон выходящего в происшедшем не было, если не считать, что солдаты одной соцстраны убивали солдат другой. Обычная стычка, какие в первые 10-15 лет существования СССР случались на всех советских границах. Но весьма странным было продолжение конфликта.

Обе стороны начали накапливать силы. Китайцы подтянули к Даманскому пехотный полк, а для поддержки советских пограничников в нескольких километрах от берега была развернута мотострелковая дивизия.

14 марта 1969 года пограничники получили поразивший их приказ убрать наряды с Даманского. После чего китайцы стали занимать остров. А следующим утром они пошли в атаку. И тут пограничники обнаружили, что остались один на один с китайской пехотой. Сколько ни просил командовавший пограничниками полковник Леонов поддержки артиллерии, советские пушки и реактивные установки молчали. Обещанные танки, которые должны были прийти еще 13 марта, появились только в разгар столкновения. А мотострелки и установки «Град» вступили в бой, когда он длился уже семь часов и пограничники снова понесли тяжелые потери.

В итоге в боях за Даманский были ранены 94 и погибли 58 советских солдат и офицеров. Большая их часть — по вине советских руководителей, фактически позволивших китайцам спокойно убивать пограничников. Почему? Это многие годы оставалось загадкой.

Загадочная смерть

Существовала и еще одна загадка, связанная с советско-китайскими отношениями того периода. Два с половиной года спустя после событий на Даманском, 13 сентября 1971 года, министр обороны КНР маршал Линь Бяо бежал из страны. По официальной китайской версии, еще в 1970 году он попытался организовать заговор против Мао Цзэдуна на пленуме ЦК компартии Китая, но не преуспел. Затем летом 1971 года он якобы собирался осуществить военный переворот, но его планы вовремя разгадали, и изменник решил покинуть КНР.

Линь Бяо с семьей и приближенными сел в самолет и вылетел из Пекина. Если верить той же официальной версии, перед вылетом маршал и его жена мучительно решали, куда отправиться — в английский Гонконг или в СССР. Говорилось, что жена Линь Бяо брала то китайско-английский словарь, то китайско-русский. В конце концов самолет вылетел на север, в Советский Союз. А Мао Цзэдун, узнав о бегстве своего маршала, якобы приказал не сбивать самолет. «Пусть улетает», — сказал великий кормчий.

Однако до СССР самолет Линь Бяо не долетел. Как утверждают китайцы, лайнер сам, без каких-либо внешних воздействий упал и разбился на территории Монголии. Но по другой, советской версии, его все-таки догнали и сбили китайские истребители.

Интересен был и китайский взгляд на то, почему маршал полетел на север, а не в Гонконг. Через три часа после вылета самолета Линь Бяо с аэродрома западнее Пекина без разрешения взлетел вертолет и взял курс на столицу Монголии Улан-Батор. Китайское командование приказало перехватить его, и три часа спустя вертолет был посажен, пилот застрелен, а еще три человека, находившиеся на борту, покончили с собой. Как оказалось, вертолет перевозил много долларов и секретных документов.

Линь Бяо

ыводы из китайской официальной версии напрашивались сами собой. Линь Бяо срочно вылетел в сторону Монголии потому, что боялся ареста. И у него не было времени, чтобы забрать с собой ценности и бумаги. Вертолет не дотянул бы до Гонконга, и потому направлением бегства стал север. В СССР Линь Бяо, надо полагать, рассчитывал обменять китайские секреты на благоприятное отношение советского руководства.

Правда, все это никак не объясняло одного. Почему Линь Бяо рассчитывал на благосклонность Брежнева? Ведь объяснить, почему убежище предоставляют человеку, чьи руки были в крови советских пограничников, было бы затруднительно. После событий на Даманском по всей стране прошли митинги, на которых в числе прочих организаторов провокации на границе называли именно Линь Бяо. А давать пояснения к секретным документам Линь Бяо мог бы и сидя в тюрьме.

Арест Линь Бяо в СССР был тем более вероятен, что именно он был одним из самых ярых китайских антисоветчиков. Он насаждал культ Мао Цзэдуна в китайской армии, а потом и во всем Китае. А в выступлениях и статьях позволял себе очень резкие выпады против СССР. В речи по случаю 50-летия Октябрьской революции он, например, говорил:

«Предатели Октябрьской революции ни в коем случае не смогут избежать наказания истории. Хрущев давно уже пал. Клика Брежнева—Косыгина также не сможет долго существовать, хотя она и удваивает свои усилия, стремясь продолжать политику предательства. Пролетариат и трудовой народ Советского Союза с их славными революционными традициями никогда не забудут учения великих Ленина и Сталина. Они непременно начнут революцию под знаменем ленинизма, свергнут господство реакционной ревизионистской клики и возвратят Советский Союз на орбиту социализма».

Ко всему прочему расчет обменять секреты на сладкую жизнь в СССР был слишком примитивен для такого мастера маневров и интриг, каковым по праву считался Линь Бяо. Он на протяжении десятилетий был верной тенью Мао Цзэдуна. Именно ему коммунистическая армия Китая была обязана большинством своих побед над японцами и гоминьдановцами. Особенно ярко его таланты проявились после второй мировой войны, когда он руководил захватом самого промышленно развитого и благополучного района Китая — Маньчжурии. Линь Бяо решил опереться на деревни и взять крупные города измором, перекрыв поставку туда продовольствия. А пополнял свои части китайцами, служившими у врага — японцев. Китайская правительственная армия не принимала предателей. А Линь Бяо давал им шанс вернуть доброе имя. И они воевали за него изо всех сил. Тактика оказалась успешной. Города сдались один за другим, и Маньчжурия стала базой коммунистов, откуда они повели победное наступление на правительственную армию Чан Кайши.

Поверить в примитивность расчетов такого мастера было весьма трудно. Как и поверить в организацию двух заговоров — ведь в 1969 году Линь Бяо был официально объявлен преемником великого кормчего. Ему оставалось только дождаться неизбежного, поскольку здоровье Мао Цзэдуна оставляло желать лучшего.

Но факт оставался фактом. Обломки самолета Линь Бяо, его тело и тела его близких были найдены в Монголии. Причины, побудившие его лететь в СССР, как и загадочные обстоятельства конфликта на Даманском, до сего дня были тайной.

Маршал под прикрытием

Разгадку я узнал из рассказа ветерана спецслужб, с которым мы как-то заспорили о том, насколько ценна может быть информация, добываемая разведкой. Ветеран, разумеется, говорил, что очень ценна — настолько, что даже в мирное время добывается большой кровью. И в подтвержение этого после некоторых уговоров начал рассказывать.

Эта история, по словам моего источника, имевшего к ней непосредственное отношение, началась в 1968 году. В Китае вовсю шла культурная революция; хунвейбины, которых Мао использовал для борьбы со своими противниками в государственном и партийном аппарате, успешно терроризировали всех и вся, включая армию. Советское посольство было в сплошной осаде, и работа легальной резидентуры КГБ свелась к минимуму. А Политбюро безостановочно требовало самой точной и свежей информации по Китаю: в Кремле боялись войны с китайцами, а кроме того, китайское руководство пыталось вывести из-под влияния КПСС компартии и прокоммунистические группировки по всему миру.

Поэтому советская разведка с особой тщательностью собирала любые сведения о положении в Китае. Приобретение же осведомленного агента-китайца в тот момент считалось едва ли не самым высоким достижением для офицеров КГБ. Ради добывания информации был отменен даже запрет на контакты с китайцами с Тайваня. И вскоре после этого одного из разведчиков, работавших за рубежом под официальным прикрытием журналиста или дипломата («Какое это имеет значение? — сказал ветеран.— Главное, он сделал большое и важное дело»), познакомили с тайваньским коллегой. Коллегой во всех смыслах — он тоже был разведчиком под прикрытием.

Через некоторое время тайванец предложил офицеру КГБ ценные сведения о китайской армии. И что поразило советского разведчика — бесплатно и без каких-либо предварительных условий. Все это попахивало провокацией, но, поскольку получение информации об армии КНР не подпадало под уголовное законодательство страны пребывания, он все-таки рискнул взять бумаги.

Москва тоже не поверила в искренность намерений тайваньской разведки. Но информационный голод был таким, что контакт решили продолжать, попутно попытавшись выяснить мотивы тайваньцев и источники их информации. К такому решению Москву подтолкнуло то, что часть полученной с Тайваня информации о численности и командном составе частей в приграничных с СССР районах, которую удалось проверить, полностью соответствовала действительности.

Однако тайваньцу сказали, что партнер из КГБ не будет больше брать у него информацию, если не будет обозначен ее источник. И, к удивлению Москвы, разъяснения последовали. Как утверждал тайваньский разведчик, этот человек занимает в Пекине очень высокое положение, использует сложный путь для передачи сведений и согласен давать их тайваньцам только при условии, что они поделятся ими с русскими.

Однако имя источника удалось узнать совершенно другим путем. Очень похожую информацию предложил офицерам разведки погранвойск, которые собирали сведения через жителей приграничных районов, некий китаец. При проверке оказалось, что это родственник министра обороны Китая Линь Бяо. Установить истину теперь не представляло труда. На прямой вопрос тайваньский разведчик дал прямой ответ — это маршал Линь Бяо.

Заказной бой

Стало понятным и то, почему маршал использовал обходной путь — через Тайвань. Во время гражданской войны он умел договориться с гоминьдановскими генералами. К примеру, стороны соглашались о сдаче города. При этом обе имитировали бой, а затем гоминьдановские части отходили «под напором превосходящих сил противника». В результате Линь Бяо доставалась победа, причем малой кровью, а его противники выглядели героями в глазах Чан Кайши.

Сказать, что Москва сочла такой контакт перспективным, значило ничего не сказать. СССР уже пытался использовать предшественника Линь Бяо на посту министра обороны Пэн Дэхуэя, чтобы с его помощью сместить Мао Цзэдуна, но безуспешно. Второй шанс в Кремле упускать не хотели. Здесь интересы Москвы и Линь Бяо совпадали: маршал явно искал поддержки «бурого медведя» (так китайцы называли северного соседа) в своем стремлении стать первым лицом КНР. Кроме того, в условиях, когда любой руководитель мог быть легко закритикован хунвейбинами до смерти, Линь Бяо не помешал бы запасной аэродром. Проблема была в том, что контакт оставался фактически односторонним. Вопросы китайскому маршалу удавалось передавать крайне редко.

И вот в феврале 1969 года и по тайваньскому, и по пограничному каналу пришла информация о том, что китайская армия атакует советских пограничников на Даманском. При этом, по словам ветерана спецслужб, точно указывалась численность войск, способ и время атаки. Это было явным предложением провести заказной бой, подобный тем, которые Линь Бяо разыгрывал с гоминьдановскими генералами. Для чего это понадобилось ему, было очевидно. Победой над социал-империалистами, пусть и локальной, министр обороны мог поднять свой авторитет до небес.

По словам ветерана, в Кремле долго не могли решить, как поступить. Но в конце концов решили подыграть Линь Бяо. Погранзаставу не предупредили о готовящемся нападении. Однако бой 2 марта показался Линь Бяо недостаточно эффектным. И он сообщил о подготовке второй атаки, о выдвижении полка и сосредоточении огневых средств. Новая игра в поддавки сулила новые потери. И поэтому решение далось нелегко. По словам ветерана, решающим для советских руководителей стал пример Черчилля, который, узнав из расшифровки немецких радиограмм о намерении нацистов разбомбить английский город Ковентри, предпочел пожертвовать тысячами сограждан, лишь бы немцы не догадались, что англичане разгадали их шифры.

Однако министр обороны маршал Гречко наотрез отказался жертвовать своими людьми ради этого фарса. По словам источника, маршал сказал: Раз все это придумал КГБ, «пусть их пограничники и отдуваются». Тогда же решили свести заказной бой к ничьей. После временной победы китайцев нанести такой удар, чтобы больше не совались. И все было исполнено как по нотам. «Брежнев чрезвычайно высоко ценил информацию о планах китайского руководства, которую министр обороны КНР Линь Бяо передавал через КГБ, и готов был платить за нее очень дорого. Даже человеческими жизнями»,— констатировал ветеран спецслужб.

Каждая сторона после боя объявила себя победителем, по обеим странам прокатилась волна митингов, и в сознание масс по обе стороны границы впечатался жуткий образ внешнего врага — а это всегда полезно для правящей элиты. Но главный результат превзошел все ожидания. Линь Бяо весной того же года был назначен преемником Мао, и это его положение было закреплено в уставе компартии Китая.

Однако пользоваться услугами маршала Линь Бяо советским руководителям оставалось недолго. Мастер обходных маневров и договоров переоценил свои силы. Стоило ему выйти из тени великого кормчего и стать наследником, как против него ополчились все остальные члены высшего руководства КНР. И чем дальше, тем меньше оставалось пространства для его любимых политических маневров. На нервной почве у маршала появились проблемы со здоровьем. По американским данным, опубликованным в 1969 году, Линь Бяо страдал «бессонницей, приступами беспокойства... Он несколько раз посылал в Гонконг за специальными лекарствами от психосоматических кишечных расстройств».

Но он продолжал передавать в Москву информацию, видимо по-прежнему рассчитывая на помощь и покровительство Кремля в случае неудачи на внутреннем фронте. Существовал ли в реальности его заговор против Мао, теперь не имеет большого значения. Он проиграл, когда сделал себя мишенью для политических противников, и его смерть была только вопросом времени. А вместе с ним была похоронена и эта история. Ведь на Даманском обе стороны пожертвовали своими солдатами ради целей, о которых сначала молчали, а потом предпочли забыть навсегда.

...генеральный секретарь ЦК КПСС, председатель Президиума Верховного Совета СССР тов. Л.И.Брежнев принял британского посла за французского. Не знаю, случалось ли такое с Брежневым, а вот первый красный офицер маршал Ворошилов подобным образом оскоромился. Правда, поскольку от серьёзной работы с армией его отстранили ещё после финской войны, он не спутал Эвальда фон Кляйста с Омаром Брэдли...

22 ноября 1956 годаПрезидиум ЦК КПСС принял решение «О посылке ответа от т. Ворошилова английской королеве на телеграмму, полученную в адрес т. Ворошилова от бельгийской королевы», в котором говорилось:

«Считать, что за допущенную ошибку зав. Секретариатом Председателя Президиума Верховного Совета СССР т. Щербаков Л. А. должен быть наказан. Предложить т. Ворошилову уволить с занимаемой должности т. Щербакова Л. А. за небрежное и халатное отношение к своим обязанностям. Обратить внимание т. Ворошилова на недопустимость проявления излишней доверчивости к работникам своего аппарата, в результате которой была допущена грубая ошибка...»

Рашидов к нему непричастен не потому, что чист аки голубь, а потому что на тот момент ему было всего 10 годиков, а его разоблачитель Тельман Гдлян и вовсе ещё не родился, равно как и Горбачёв.

85 лет назад, 3 марта 1927 года, было решено отдать под суд заподозренных в огромных растратах руководителей стройки века — системы орошения земель в Средней Азии. Обозреватель «Власти» Евгений Жирнов разбирался в нестареющей истории освоения бюджетных средств.

Кауфманов канал

Так уж сложилось, что во второй половине XIX века проблема обеспечения отечественной текстильной промышленности отечественным же сырьем из чисто экономической постепенно превратилась в серьезную политическую задачу. Причин тому существовало великое множество. Прежде всего правительство империи пыталось избавиться от не первый век угнетающей государство зависимости от сырьевого экспорта. Ведь на протяжении долгих лет вся жизнь страны прямо и непосредственно зависела от европейских цен на зерно — практически так же, как сейчас от цен на нефть. Случался в Европе собственный приличный урожай или заморские колонии великих держав вдруг увеличивали поставки продовольствия в метрополии, и тут же Российская империя начинала испытывать трудности со сбытом основного экспортного товара и, соответственно, с импортом всего, что внутри страны не производилось.

Одним из немногих товаров, как тогда говорилось, русской выделки, которые вывозились за пределы страны, долго оставались русские хлопчатобумажные ткани. Правда, как утверждали злобствующие знатоки вопроса, из-за низкого качества и относительно высокой цены они не могли конкурировать с продукцией английских мануфактур. Однако их с охотой принимали в обмен на товары южные и восточные соседи России. В частности, в главном центре русско-китайской торговли Кяхте ситцевые ткани обменивали на чай, который внутри Российской империи стоил дорого. Подобные сделки приносили приличную прибыль. Кроме того, по данным русской таможенной статистики, немало хлопчатых тканей вывозилось в Персию и среднеазиатские ханства.

Проблема заключалась в том, что собственный хлопок в стране появился лишь после присоединения Закавказья и первых завоеваний земель в Туркестане. Причем ни его количество, ни тем более качество не могли удовлетворить русские текстильные мануфактуры. Хлопок среднеазиатских сортов считался слишком грубым по сравнению с египетским или американским.

Задача увеличения производства собственного хлопка осложнялась тем, что радикально решить ее можно было только путем расширения сельскохозяйственных угодий на вновь приобретенных южных окраинах империи. Но превратить засушливые степи в хлопковые поля могло только орошение, а это означало строительство новых каналов, что обходилось весьма и весьма недешево.

Именно поэтому в число важнейших направлений деятельности завоевателя Туркестана и его первого генерал-губернатора Константина Петровича Кауфмана входило проведение мелиорации подведомственных земель. В 1869 году на обширной территории Голодной степи начались первые изыскательские работы, и затем был подготовлен проект, предусматривавший орошение 44 тыс. гектаров.

Именно тогда под влиянием общей ситуации в стране и местных условий сложилась хорошо известная практика проведения подобного рода работ. Сначала оказалось, что изыскания проведены с ошибками, и проект пришлось переделывать. А затем стало ясно, что столичные чиновники, при всей важности проекта, не торопятся отпускать казенные средства. Причем отнюдь не только из-за традиционных бюрократических проволочек и конкуренции различных губерний и ведомств: в казне попросту не хватало средств на более важные и насущные нужды.

Поэтому Кауфман в 1873 году решил по-военному использовать для осуществления своего плана административный нажим — заставить местных крестьян работать на строительстве бесплатно, в порядке натуральной повинности. На стройку начали сгонять десятки тысяч дехкан из разных областей губернии. Вот только работали они, мягко говоря, неудовлетворительно. Чуть лучше пошло дело в следующем, 1874-м, году, когда казенные средства, пусть и в малом объеме, все-таки выделили и работникам начали выплачивать хотя бы «кормовые» — по пять копеек на человека в день.

В итоге, собирая на стройке до 70 тыс. дехкан, к 1878 году Кауфман сумел построить первую очередь канала. Однако в следующем году он умер, работы приостановили, а в 1881 году прекратили окончательно.

«Жертва на алтарь отечественной промышленности»

Решение о прекращении строительства канала объяснялось и вечной нехваткой средств, и выбором новой тактики поддержки российских производителей хлопка. В 1879 году правительство ввело довольно высокие таможенные пошлины на импортный хлопок — 40 коп. за пуд. А затем стало их повышать. В 1892 году пошлину довели до 1 руб. 35 коп., а в 1901 году — до 4 руб. 15 коп.

Идея заключалась в том, что российские владельцы ткацких мануфактур сами начнут вкладывать деньги в освоение засушливых земель и займутся мелиорацией. Однако все желающие взяться за такого рода проекты хотели иметь гарантии получения прибыли, а потому настаивали на передаче осваиваемых земель в аренду минимум на 50 лет. Но подобный подход не удовлетворял правительство, а потому десятки тысяч предложений о частном освоении среднеазиатских земель годами путешествовали из ведомства в ведомство, пока наконец не оседали в архивах. Естественно, любые ограничения переставали действовать, когда участие в выгодном бизнесе решали принять члены императорской семьи и сам император.

Тем не менее, несмотря на ограничение частной инициативы, производство хлопка американских сортов в Туркестане значительно возросло. Постоянно увеличивавшаяся цена делала его весьма привлекательным для выращивания на уже освоенных землях. Правда, в ущерб выращиванию традиционных культур от пшеницы до дынь. Следствием этого стал резкий рост цен на продовольствие в Средней Азии. Пуд пшеницы с 1890 по 1901 год подорожал с 45 коп. до 1 руб. 35 коп. В конечном итоге это сказывалось и на цене отечественного хлопка и изделий из него. Этнограф и статистик Орест Авенирович Шкапский в 1909 году писал:

«Как велики переплаты населения всей России за хлопковые изделия, можно судить по расчету, произведенному в начале 90-хгодов, когда вычислено было, что в России пуд хлопчатобумажных изделий на 9 руб. обходится дороже английских тканей при условии свободного обращения последних на нашем рынке... В 1898 г. эта переплата равнялась уже 12.9 р. А так как в 1898 г. на внутренний рынок поступило 12,674 тыс. пуд. изделий, то общая сумма переплат выражается в 165 мил. р., из которых в уплату таможенных пошлин поступило 22.308 мил. р., а остальные 143 мил. представляют жертву русского народа на алтарь отечественной промышленности за право носить ситцы русского происхождения».

Рост цен, правда, имел и свою положительную сторону. Правительство империи, всесторонне оценив дело, решило финансировать предложенный губернскими властями Туркестана проект строительства канала в Голодную степь для освоения 49 тыс. га земли. Специально принятым по этому случаю 7 февраля 1900 года законом работы предписывалось выполнить за пять лет. Однако осуществление проекта до боли напоминало строительство канала генерал-губернатором Кауфманом. Видный русский географ и климатолог профессор Александр Иванович Воейков писал:

«При осуществлении этого дела выяснилось, что составленный проект являлся недостаточно разработанным. Это обстоятельство, которое обнаруживалось по мере развития работ, оказало крайне неблагоприятное влияние на выполнение начатого предприятия и привело к необходимости постепенной коренной переработки всего проекта».

При переделке проекта выяснилось, что выделенных на его осуществление средств совершенно недостаточно. Да и те выдавались казной в крайне урезанном объеме. Ратовавший за ирригацию Средней Азии князь Владислав Иванович Масальский констатировал:

«В 1899 г. стоимость осуществления проекта была исчислена в 2.5 милл. р., причем, однако, Государственным Советом было разрешено к отпуску лишь 2.25 милл. р., т. е. на 250 тыс. р. меньше исчисленной суммы... Вследствие затруднительного положения государственного казначейства суммы, потребные на производство работ, подверглись значительному сокращению начиная со второго же года... С 1900 по 1906 г. включительно вместо всей необходимой суммы было ассигновано всего 1,365,700 р., что, конечно, не могло не отразиться самым неблагоприятным образом на ходе работ».

Продолжение строительства потребовало новых затрат.

«При пересоставлении проекта,— писал профессор Воейков,— были произведены все необходимые исследования, причем главное управление землеустройства и земледелия исчислило размер необходимого ассигнования на завершение этого дела в сумме 4,856 тысяч рублей. По рассмотрении проекта законодательными учреждениями он был утвержден 1 июля 1911 года с отпуском на эту надобность 4,738,500 рублей. Благодаря ассигнованию необходимых средств работы были налажены так, что в ноябре 1913 г. был открыт Романовский канал и положено начало первому в Туркестане крупному русскому ирригационному предприятию. Значение его весьма велико, так как оно дает возможность создать в центре края крупный район со стойким в экономическом отношении русским земледельческим населением, приобщить к культуре десятки тысяч десятин пустующих степей и развить культуру на вновь орошенных землях столь необходимого для нашей промышленности хлопка».

Собственно, колонизация русскими новых орошенных земель и была не менее важной целью, чем само выращивание хлопка. Однако вскоре случилась революция, и у новой власти появились новые интересы.

«Это мятеж против власти»

Идея мелиорации и освоения земель Средней Азии нашла свой отклик и у членов нового, большевистского руководства. Однако теперь преследовалась совершенно иная политическая цель. Ленин, загоревшись грандиозным планом строительства каналов и превращения пустынь в цветущий сад, думал прежде всего о завоевании популярности среди населения южных окраин страны. Весной 1918 года он согласился на создание Управления ирригационными работами в Туркестане (Иртур). А 17 мая 1918 года подписал декрет Совета народных комиссаров РСФСР «Об ассигновании 50 миллионов рублей на оросительные работы в Туркестане и об организации этих работ».

Сумма эта по тому времени считалась значительной, но не грандиозной. Однако ее вполне могло хватить, чтобы состав с сотрудниками Иртура доехал до Ташкента и смог начать хотя бы предварительное развертывание работ. Однако начинание повторило судьбу всех предыдущих проектов мелиорации Средней Азии.

Руководитель Иртура, видный специалист по мелиорации Георгий Константинович Ризенкампф, набрал в управление таких же «старорежимных» специалистов и инженеров, каким был и сам. Многие из них не только были дворянами, но и имели титулы. А немалая часть иртуровцев сохраняла выправку офицеров царской армии. К новому постоянному месту службы большинство сотрудников отправилось вместе с семьями и скарбом. Сборы и подготовка затянулись. К тому же эшелон управления продвигался от Москвы к Ташкенту с задержками и долгими остановками в соответствии с ситуацией на фронтах Гражданской войны. Так что к декабрю 1918 года иртуровцы смогли добраться только до Самары. И здесь подозрительную команду из дворян и бывших офицеров арестовали сотрудники местной ЧК, решившие, что перед ними — организованная группа врагов новой власти, которые с женами и детьми пытаются бежать из республики советов. К тому же везут с собой немаленькие деньги.

Переубедить чекистов не смогли даже мандаты с подписями Ленина и других руководителей Совнаркома. Не помогли и телеграммы Ленина с требованием освободить всех, против кого нет явных доказательств контрреволюционности. Ризенкампф в заявлении писал:

«Я требовал дать мне конституцию и положение о чрезвычайных комиссиях, но не добился этого в течение пяти дней, и в течение этого же времени мне не было предъявлено никакого обвинения. Теперь стараются доказать, что мы не являемся советской организацией, и ЧК решила нас разгромить. И она навела такую чуму, такую болезнь, которую трудно выдержать моей организации. Выходит, что ЧК может разгромить целый комиссариат без всякого предписания из центра вопреки центральной власти. Я считаю, что это мятеж против власти, против конституции».

Дело сдвинулось с мертвой точки только после прибытия в Самару двух представителей ВЧК. Часть иртуровцев выпустили из тюрьмы несколько дней спустя, заподозренных в контрреволюционности отправили в Москву, что спасло их от скорой расправы в Самаре. 25 февраля 1919 года президиум ВЦИК решил ликвидировать «Дело Иртура», поскольку никаких доказательств контрреволюционного заговора не нашлось. Но специалисты так и не доехали до Туркестана. А деньги, которые предназначались для изыскательских работ и были конфискованы чекистами в Самаре, бесследно исчезли. На все запросы чекисты непременно отвечали, что в их регистрационных книгах изъятые суммы не значатся.

«25% всех сумм разворовано»

Сотрудники Иртура прибыли в Ташкент лишь в следующем, 1920-м, году. Теперь организация именовалась Туркестанским управлением водного хозяйства (Туркводхоз). Однако на первых порах вместо строительства каналов и плотин его сотрудникам приходилось главным образом поддерживать в работоспособном состоянии и ремонтировать всю систему, созданную прежде.

Новый этап мелиорации начался в 1923 году, когда правительство СССР выделило многомиллионные суммы на проектирование и начало работ как Туркводхозу, переименованному в связи с разделением Туркестана на отдельные республики в Среднеазиатский водхоз, так и республиканским водхозам. Водхозы ежегодно составляли грандиозные планы работ, выбивали финансирование, но, к удивлению московского руководства, ни увеличения посевных площадей, ни значительного роста производства хлопка не происходило. В начале 1927 года в Средазводхоз, Туркменводхоз и Узбекводхоз отправилась комиссия Народного комиссариата рабоче-крестьянской инспекции (НК РКИ).

То, что она обнаружила, действительно поражало. На работы выделялись десятки миллионов рублей, которые тратились попусту, уходили на непонятные и ничем не подтвержденные работы, а приписки превышали все мыслимые и немыслимые размеры.

3 марта 1927 года доклад о положении в водхозах рассмотрела коллегия НК РКИ и приняла решение о передаче дела в суд. В Верховном суде СССР, правда, усомнились, что злоупотребления такого масштаба вообще возможны, ведь все происходило на глазах партийных и советских органов, милиции и ОГПУ. Уголовное дело возбуждать не стали, а в водхозы отправили новую комиссию.

«Верховный Суд СССР,— писала „Правда“,— образовал особую комиссию в составе т.т. Гальперина, Кондурушкина и Стефалюка, которая произвела обследование среднеазиатского, узбекского, туркменского и остальных водных хозяйств. В результате этой работы следственной комиссией было составлено заключение, рисующее ту возмутительную бесхозяйственность, ту бесцельную трату громадных народных средств, которая производилась ответственными работниками водных хозяйств на местах. Эти работники в числе 23 чел. были привлечены к уголовной ответственности».

Сообщала главная газета страны и предварительные данные о размерах растрат и хищений:

«О размерах средств, которые отпускались водным хозяйствам, можно судить по ведомостям среднеазиатского водхоза: за время с 1923 по 1926 операционные годы им было израсходовано 26,080,494 руб. 40 коп., из которых на строительство было потрачено 8,209,587 руб. 67 к., а на изыскания — 3,240,745 руб. 85 к. Точно сказать, что на эти деньги построено, как построено, сколько все постройки фактически стоили, руководители среднеазиатского водхоза не могли. По окончательным техническим отчетам по отдельным работам, имевшимся в производственном отделе, удалось установить построенные сооружения только на сумму 1,748,494 руб.».

Схема злоупотреблений, как показало расследование, оказалась примитивно простой. Все водхозы выжимали из союзного бюджета максимум средств, совместными усилиями придумывая обоснования вплоть до самых невероятных. А затем начинали тратить деньги с невероятной скоростью на необъяснимые цели.

Как утверждал на заседании выездной сессии Верховного суда СССР в Ташкенте прокурор Иван Кондурушкин, одним из основных способов растраты денег в водхозах стали изыскательские работы. Где они проводились в реальности, сколько было потрачено средств, выплачивались ли они реальным людям, или раскладывались по карманам, установить так и не удалось:

«Изыскания ставились таким образом, что они нарастали как снежная глыба, катящаяся с гор, начиная с маленького, развертывались до безграничности. Бессметность и беспрограммность сопутствовали всем крупнейшим изысканиям... В науке производятся исследования для изучения той или иной проблемы, которая может быть осуществлена далее лет через 50-100.Но в строительстве, в частности в ирригационном строительстве, которое есть дело настоящего дня, можем ли мы допускать постановку ирригационных изысканий, с затратой на них миллионных средств, которые заведомо найдут практическое осуществление только через 50-100 лет?Как же происходили изыскания? Свидетель инженер Благов заявил, что, когда он приехал в Чарджуй, „там сидел вор на воре, вор вором погонял, тащили буквально каждую копейку, которую можно украсть. Изыскания — это яма, в которую можно уложить любой капитал“. „Я утверждаю,— заявил Благов,— что 25% всех сумм, отпущенных на изыскания, разворовано“... На вопрос: „А что, такое положение с изысканиями только в Туркменистане?“ — Благов ответил: „Нет, и в других водхозах тоже, а в Узбекводхозе еще больше“. То есть в изысканиях идет поголовное воровство, так как нельзя проверить изыскателя-техника, работающего в поле, где с расходами и с изыскательными материалами можно проделать что угодно».

«Женщины в водхоз принимались по внешности»

Отдельную статью обвинения составляло отношение к рабочим, которых везде и всюду обсчитывали и обкрадывали:

«В разных показаниях указывается на одни и те же безобразия: рабочие подвергаются буквально издевательствам; медицинская помощь не оказывается: рабочие по четыре дня валяются больными; они живут как пещерные жители: вынуждены копать печки и печь в них лепешки, баков для воды не хватает. Землянки находятся за два-три километра от места работ, и рабочим, проработавшим весь день, идти так далеко, конечно, немыслимо. Они ночуют где попало — в шалашах, на голой земле... Всюду обсчеты, обмеры рабочих. Расчетные книжки не выдавались. Вместо этого расплачивались с представителем артели, так как туркмены поголовно неграмотные. Заявления об обсчете, обмере поступали неоднократно и рассматривались в окрисполкоме. Администрация работ объясняла это тем, что рабочие незнакомы с метрической системой, и им „кажется“, что их обманывают. Когда человек работает по 12-16часов в день и получает за это только 30-50 коп.,ему действительно „покажется“, что на его горбе кто-то руки греет. И наконец, имело место избиение рабочих».

«Правда» по этому же поводу возмущалась:

«Практиковалась система обсчета рабочих, недовыплаты им денег и проч. Случай в Советском Союзе совершенно исключительный и небывалый».

Огромные деньги, как рассказывал на суде прокурор, потратили и на разнообразные технические новшества. К примеру, на ветряные двигатели, которые должны были качать воду из каналов:

«В Туркменистане хотели поставить пресловутые ветряки, хотя там ветры недостаточны, как раз в вегетационный период, в период полива. Израсходовано, правда, только 10 тыс. руб., но это очень характерный случай. Некие отец и сын Погоржельские появляются на сцене. С моделью ветряков они едут в Москву, почему-то через Баку. Под Москвой они снимают лесную дачу и нанимают рабочих. Начинается рубка леса для деревянных башен. Затем чурбаки отправили в Чарджуй и свалили под навес, где они лежали два года. Лес, конечно, достаточно высох. Из него вышли прекрасные дрова, тысячи по две руб. за куб».

А в деле снабжения творились настоящие чудеса:

«Обстановку со снабжением свидетель Дунаев характеризовал одним словом „вакханалия“. Отдел снабжения не знал, на что просит деньги, а водхоз не знал, на что отпускает деньги. Похоже на какую-то кадриль слепых. В результате — заготовки вроде пресловутых никуда не годных гнилых сапог, которые развалились через две недели... „Дешево“ купили в Москве лес, оказавшийся сплошной трухой; тачечные колеса тоже оказались негодными, не лезли на оси, пришлось колеса растачивать. При этом имелось агентство на Урале, представительство в Москве и отдел снабжения по Средазводхозу. При заготовках Узбекводхоза, первоначальные предположения были на 1 млн руб., заготовили, однако, на 2 млн., а затем началась распродажа излишне закупленного материала ввиду свертывания работ».

Однако самой большой статьей расхода оказалось содержание аппаратов водхозов: из 70 млн руб., выделенных всем водхозам в совокупности, 22 млн потратили именно на аппарат и его руководителей. Как именно тратил деньги на аппарат начальник Средазводхоза Рыкунов, на суде рассказывали подробно:

«Свидетель Дунаев нам говорил о таких действиях: были попойки, были женщины из аппарата, с которыми у Рыкунова была „короткость“. Попойки в Москве происходили на казенные деньги. Далее, Манжара говорит: „Женщины в водхоз принимались по внешности“. Или, как говорит Мадунцев, „в водхозе было полно проституток“».

Ко всему прочему руководители водхозов, платившие рабочим 30-50 коп. в день, себе выписывали по тысяче и больше рублей в месяц, не считая командировочных и прочих ничем не обоснованных выплат.

Однако самым удивительным на этом процессе оказался приговор. Несмотря на значительные суммы растраченного прокурор запросил для трех руководителей водхозов по десять лет лишения свободы, а для их соучастников — от двух до пяти лет. Но суд снизил меру наказания главным обвиняемым до шести лет. Остальные получили от пяти лет до года заключения. Троих обвиняемых оправдали.

На суде немало говорили о том, что приговор должен не напугать, а встряхнуть хозяйственных работников. Заставить их работать лучше и строить дешевле. Именно этого в итоге и добились. Все следующие грандиозные каналы в Средней Азии сооружались методом народной стройки, когда колхозники работали практически бесплатно. Ведь любое правительство, будь оно рабоче-крестьянским или царским, рано или поздно понимает, что бремя государственных проблем удобнее всего перекладывать на плечи простых людей.

Нет, я понимаю, если бы это произошло в Соединённом королевстве — традиции, то да сё... Но Ирландия, ЕМНИП, республика и в состав королевства не входит никаким боком.

Главный редакторирландской газеты Irish Daily StarМайкл О'Кейн принял решение уволиться с работы из-за скандала, связанного с публикацией фото полуобнаженной герцогини Кембриджской Кэтрин.

Фотографии, где 30-летняясупруга принца Уильяма Кейт Миддлтон предстает загорающей топлес у бассейна на отдыхе во Франции, появились на внутреннем развороте ирландского таблоида 15 сентября. После этого О’Кейн был отстранен от работы до конца внутрикорпоративного расследования, посвященного публикации фотографий, напоминает РИА «Новости».

«После публикаций 15 сентября 2012 года фотографий у акционеров Independent Star Limited возникли претензии. Ситуация была обсуждена вместе с О’Кейном, он решил уйти с поста главного редактора, его решение вступает в силу незамедлительно», — говорится в распространенном заявлении руководства газеты. Там также отмечается высокий профессионализм О’Кейна.

Ранее медиа-магнат Ричард Десмонд, чья компания Northern and Shellсовместно с Independent Star Limitedвладеет дублинским таблоидом, грозил закрыть Irish Daily Star.

Пляжные фото Кейт Миддлтон появились в IDSвскоре после того, как они были впервые напечатаны во французском Closer. При этом О'Кейн пояснил, что к Кейт отнеслись как к любой другой мировой знаменитости.

Всё же, от европейцев ожидал большей последовательности: если можно публиковать карикатуры на Магомета, то и подловленная паппараццами внучатая невестка соседской королихи также не может считаться священной коровой. Обычной коровой — сколько угодно, при достижении необходимой комплекции, но никак не священной. И это будет правильно. В обмен на герцогский титул надо чем-то жертвовать: например, возможностью загорать без лифчика. Или свобода слова по вопросам, не относящимся к разглашению государственных и военных тайн, есть, или её нет, тут всё довольно-таки бинарно. А частичной беременности не существует.

Мохаммед Людовик Лютфи Захед, гей алжирского происхождения, откроет в конце ноября первую во Франции мечеть для сексуальных меньшинств. Первой о намерении открыть такую мечеть сообщила турецкая газета Hurriyet, опубликовавшая интервью с Захедом. «В обычной мечети женщины должны сидеть сзади и носить платок, а геи боятся словесной и физической агрессии, — сказал он в интервью. После совершения хаджа я понял, что для мусульман-геев, которые хотят молиться, просто необходима своя мечеть».

Газета The Jerusalem Postсообщала ранее в этом году о браке Захеда с французом южноафриканского происхождения Кийямом аль-Дином. Брачная церемония была проведеная французским имамом недалеко от Парижа в феврале.

Ранее пара официально зарегистрировала свои отношения в ЮАР, где однополый брак является законным, но французские власти при тогдашнем президенте Николя Саркози отказались признать их. Напомним, что сменивший Саркози на посту президента Франции Франсуа Олланд заявил о своей поддержке легализации однополых браков во время своей победной предвыборной кампании в мае этого года.

Захед рассказал корреспонденту Hurriyet, что для молитв «мы будем использовать зал в буддистской часовне, который будет открыт 30 ноября» как мечеть. В новой мечети не будет разделения между мужчинами и женщинами и будут проводиться совместные молитвы, отмечает Hurriyet.

Интересно, что по этому поводу скажут авторитетные в мусульманском мире мул(л)ы, шейхи и аятоллы? Ну и те максимы шевченки, которые считают ислам противоядием против пороков западного мира, особенно педерастии (традиция «бача бози» их не убеждала ни в чём, поскольку, несмотря на огромную распространённость в Иране и Средней Азии, она никогда не признавалась дозволенной для мусульман, хотя шейхи и мул(л)ы мальчиками не брезговали)?

Это не только сортирный юмор, но и часть рекомендаций производителя (а выпускает он не писсуары).

Однако умные людиработают в Contex. Читаю про разные марки их продукции. Дошел до XXL. Цитата: «Презерватив с длиной и шириной больше, чем у стандартного. Не следует использовать презервативы увеличенного размера для самоутверждения».

Перечень стран, входящих в советскую сферу влияния, был утверждён ещё до окончания войны и согласован с ведущими союзниками. Однако, одного лишь согласия Черчилля и Рузвельта недостаточно: надо ещё на месте установить просоветские правительства с минимальными издержками. С этими задачами советская дипломатия и корпус оккупационных войск справились.

В ходе нынешней предвыборной кампаниив стране появился «Общероссийский народный фронт». Организации с похожим названием возникли в социалистическом лагере в послевоенную эпоху. Обозреватель «Власти» Евгений Жирнов выяснил, каким задумывал и как применял подобный предвыборный инструмент его автор — Иосиф Сталин.

«Советское Правительство поддержало бы этот блок»

То, что говорил Сталин 3 августа 1944 года во время встречи с премьер-министром Польши в изгнании Станиславом Миколайчиком, звучало в его устах, мягко говоря, не совсем обычно. Сталин совершенно серьезно (по крайней мере, так могло показаться) высказывался о послевоенном устройстве Польше и грядущих демократических выборах.

«Тов. Сталин,— говорилось в записи беседы,— заявляет, что во избежание недоразумения он должен заявить, что Советское Правительство не имеет намерения определять, какое количество партий будет участвовать в польском правительстве. Это не дело Советского Правительства. Конечно, Советское Правительство хотело бы, чтобы в польском правительстве были представлены демократические партии. Но этот вопрос должны решить сами поляки. Советское Правительство не будет вмешиваться в это дело. Если интересно знать мнение Советского Правительства, то он, тов. Сталин, может сказать, что оно было бы радо, если бы все демократические партии в Польше образовали блок. Советское Правительство поддержало бы этот блок».

Самое любопытное заключалось в том, что тот же самый тезис на протяжении следующих месяцев он повторял во время встреч с представителями стран, куда на последнем этапе войны вступила Красная армия. А советские представители, начиная с зампреда Совнаркома СССР наркома иностранных дел СССР Вячеслава Молотова и других советских дипломатов и заканчивая военными и гражданскими советниками в освобожденных от фашизма странах, не уставали повторять ту же мысль тем, из кого могли быть сформированы новые органы власти. Причем не только союзникам СССР — коммунистам. Везде и всюду со ссылками на указания Сталина говорилось, что для создания новой, прочной государственной структуры необходимо организовать объединение всех антифашистских партий — народный фронт.

Мысль о блоке партий действительно выглядела вполне естественно. Те, кто в свое время поддерживал оккупантов или прогитлеровские режимы, вряд ли без сопротивления сдали бы свои позиции. Да и в памяти у многих политических деятелей той эпохи еще не стерлись воспоминания об успехе народных фронтов во Франции и Испании, которые победили на демократических выборах после того, как Коммунистический интернационал в 1935 году дал указание коммунистам объединяться со всеми антифашистскими силами.

Правда, правительство народного фронта во Франции оказалось непрочным и недолговечным. А победа испанского народного фронта привела к гражданской войне с националистами, на протяжении которой в республиканском правительстве не стихали споры и склоки между партиями и движениями — участниками фронта.

Кроме того, политические пессимисты могли вспомнить и об опыте объединения партий в советской России вскоре после Октябрьской революции 1917 года. Тогда большевики создали коалицию с крайне популярными в крестьянской среде левыми социалистами-революционерами. Таким способом ленинцы смогли обеспечить поддержку новой власти в деревне. Но как только начались расхождения во взглядах, а главное, выборы в начале 1918 года показали падение популярности партнеров по коалиции, большевики грамотно использовали мятеж левых эсеров, начавшийся в июне 1918 года, для перехода к однопартийному правлению.

Можно было вспомнить и о Дальневосточной республике — буферном государстве, созданном Лениным в 1920 году для сдерживания японского натиска на восточную часть РСФСР. Формально в ДВР существовала многопартийная система, но в реальности вся полнота власти принадлежала большевикам и ВЧК, именовавшейся там для маскировки госполитохраной. Как только в 1922 году надобность в этой государственной фикции отпала, партии—партнеры РКП(б) немедленно канули в небытие.

Вот только на исходе тяжелейшей войны о подобных старых историях не вспоминали — всем хотелось верить в лучшие намерения руководителей страны-победительницы. К тому же лидеры некоторых вышедших из подполья социал-демократических, народных и крестьянских партий считали, что нужно брать власть или ту ее часть, которую можно получить. А сделать это без великих держав довольно затруднительно.

Некоторые партии в Польше, Венгрии, Румынии, Болгарии, Югославии и Чехословакии предпочитали ориентироваться на Соединенные Штаты и Великобританию. Однако обе державы в восточноевропейских странах имели только военные и дипломатические миссии, в отличие от СССР, представленного дивизиями и корпусами своей армии.

Именно поэтому некоторые партии и их лидеры предпочли принять советское предложение о создании народных фронтов. Однако далеко не во всех странах это удалось создать. Причем отнюдь не по вине местных политических деятелей.

«Рано или поздно нам придется иметь выборы»

Формирование народного фронта в Венгрии осложнялось тем, что советские представители настаивали на срочном и по сути тайном от союзников по антигитлеровской коалиции создании новых органов власти — Национального собрания и правительства.

6 декабря 1944 года Молотов, принимая венгерскую делегацию, говорил:

«Советское Правительство считает вопрос, который здесь обсуждается, практическим и полагает, что пора взяться за работу. Главная задача находящихся здесь венгерских представителей — это организация выборов во временное национальное собрание, которое сформирует правительство. На месте по согласованию с генералом Сусайковым должна быть организована группа, которая проведет выборы».

Молотов не оставлял собеседникам никакого выбора:

«Советское Правительство готово помочь образованию венгерского Национального собрания и венгерского Национального правительства... Советское Правительство делает полезное дело не только для союзников, но также и для самой Венгрии, когда оно помогает созданию этих органов. Если венгры захотят создать эти органы и если они будут способны создать их, то Советское Правительство им поможет. Если венгры не захотят создать своих руководящих органов или окажутся неспособными создать, то Советское Правительство будет делать свое дело».

Уже 15 декабря заместитель наркома иностранных дел СССР Владимир Деканозов докладывал Молотову новости, полученные из Венгрии от генерал-полковника Ивана Сусайкова:

«Сегодня в 11 часов вечера я разговаривал по ВЧ с генералом Сусайковым, который находится в Дебрецене. Он сообщил, что там уже образовалась инициативная группа из 17 человек, возглавляемая, как это и было намечено нами, Вашвари — бургомистром гор. Дебрецена. В данное время все члены группы разъехались по периферии, а 19 декабря снова должны будут собраться, чтобы 22 декабря учредить временное Национальное собрание».

Начать работу представительного органа власти, на деле мало кого представлявшего, генералу Сусайкову и политическому советнику Георгию Пушкину удалось досрочно. Мало того, часть коммунистов выдали за представителей коллективов и общественных организаций. Так что 21 декабря 1944 года Молотову сообщали:

«Т.т. Сусайков и Пушкин сообщили тов. Деканозову, что в Дебрецен прибыло всего 234 делегата временного Национального собрания. Мандаты выданы 229 делегатам, остальные получили гостевые билеты. В составе делегатов насчитывается 96 коммунистов (легально зарегистрировано в качестве представителей от компартии Венгрии 68 человек), 33 делегата представляют социал-демократическую партию, 50 — партию мелких сельских хозяев, 11 — крестьянский союз; остальные являются делегатами профессиональных союзов, городских, сельских и заводских организаций. Тов. Сусайков передал тов. Деканозову, что в связи с окончанием подготовительной работы и пожеланием делегатов, поддержанным т. Герэ (один из руководителей Венгерской компартии), он, Сусайков, и Пушкин просят разрешить им открыть собрание не 22 декабря, а 21 декабря. Тов. Деканозов выразил на это согласие».

Правда, не обошлось без накладок. Намеченный к избранию в председатели законодательного органа престарелый ученый в последний момент снял свою кандидатуру. Но с помощью венгерских коммунистов удалось найти удовлетворяющую всех замену и провести все мероприятие на высоком идейном уровне:

«На собрании с речами выступили сегодня намеченный в качестве министра-президента временного Национального правительства Миклош Бела и тов. Герэ, которые были хорошо встречены делегатами. В зале заседания часто возникали аплодисменты и возгласы „Да здравствует Маршал Сталин!“. Настроение у всех делегатов приподнятое. На вечернем заседании единодушно, под аплодисменты, принято без поправок „Обращение временного Национального собрания к венгерскому народу“. Завтра, 22 декабря, собрание продолжит свою работу, образует временное Национальное правительство Венгрии и примет Декларацию временного Национального правительства Венгрии».

Лишь 21 декабря о факте формирования новой власти в Венгрии советские представители уведомили англо-американских союзников. Однако эта молниеносная операция принесла не только политическую победу, но и массу проблем. Сформированный впопыхах народный фронт раздирали склоки, а погрязшие в них руководители партий теряли контроль над ситуацией в стране. В итоге 17 марта 1945 года генеральный секретарь ЦК Компартии Венгрии Матиаш Ракоши писал в ЦК ВКП(б):

«В общем отмечается пробуждение реакции. Проверка государственных служащих окончилась для нас явной неудачей. Если не считать государственных и частных служащих, бежавших в западную Венгрию (остававшуюся в тот момент под контролем нацистов), то не менее 95% оставшихся здесь служащих снова возвращаются на свои старые должности. Это, безусловно, делает новую проверку крайне необходимой. Народные суды действуют также неправильно. Под нашим давлением в их деятельность было внесено некоторое оживление, однако эти учреждения построены так, что приведение смертных приговоров в исполнение производится очень медленно. Наша задача сейчас — принимать все необходимые меры и требовать как быстрого решения дел, так и привлечения к ответственности действительно больших политических преступников, а не только мелких жуликов. Наши отношения с социал-демократической партией стали немного более тесными. Мы решили созвать несколько общих митингов, контактная комиссия стала работать немного лучше; со времени, когда во главе партии стал Сакашич, сотрудничество улучшилось. Значительная часть рабочих социал-демократов перешла к коммунистам. Социал-демократическая партия сильно обеднела кадрами и пополняется иногда за счет реакционной мелкой буржуазии и государственных служащих. Старые функционеры этой партии явно сердятся на нас, они никак не могут примириться с тем, что наша партия обогнала их. В этом отношении еще хуже обстоит дело с партией мелких сельских хозяев. Она рассматривает Национальную крестьянскую партию, организацию деревенской бедноты, как дело рук коммунистов, направленное против партии мелких сельских хозяев. Эта партия имеет соглашение с социал-демократами, и маневры реакции, целью которых является удержать социал-демократическую партию от союза с коммунистами, чтобы изолировать нас, исходят из партии мелких сельских хозяев. Уже неоднократно раздавались угрозы, что эта партия будет вести себя пассивно. На прошлой неделе мы настояли на проведении выборов в Национальное собрание в Будапеште».

Ни о каких демократических, а тем более честных выборах речи уже не заходило. Ракоши писал советским руководителям, что распределение мандатов уже согласовано:

«Мы достигли соглашения с социал-демократами, согласно которому мы распределяем мандаты на паритетных началах, но ни в коем случае не допускаем такой паритетности по отношению партии мелких сельских хозяев. Завтра я выезжаю в Будапешт; на этих днях у нас определенно будут горячие дебаты с партией мелких сельских хозяев. Что касается выборов в Будапеште, то социал-демократы внесли предложение о некотором равенстве между социал-демократическими и коммунистическими мандатами. Социал-демократы утверждают, что они имеют из 230 мандатов (считая все) только 42, коммунисты же имеют свыше 90. После долгих переговоров мы наконец согласились на то, чтобы при выборах депутатов от профсоюзов в Будапеште социал-демократы получили на 2 мандата больше, чем коммунисты, а при предстоящих выборах в провинции получили еще 3 мандата. Вопрос этот был для нас труден не потому, что мы не желали упустить 5 мандатов, а потому, что мы не хотели допустить, чтобы создалось впечатление, якобы коммунисты в Будапеште слабее, чем социал-демократы... Национальная крестьянская партия растет, и можно надеяться, что она станет хорошим союзником нашей партии... Профсоюзы продолжают расти. Наше влияние продолжает оставаться сильным».

Однако из этого же документа следовало, что Ракоши пытается выдать желаемое за действительное и сам это прекрасно понимает. А для обеспечения хотя бы видимости победы на выборах пытается воспользоваться помощью СССР:

«В деле снабжения Будапешта заметно некоторое улучшение. Население получает сейчас ежедневно 100 гр. хлеба. После опубликования закона о земельной реформе Красная Армия предоставит в наше распоряжение, заимообразно до нового урожая, большее количество продуктов питания, что, по-видимому, дает возможность увеличить норму выдаваемого хлеба до 200 гр. Это, конечно, повысит уважение как к Советскому Союзу, так и к партии».

По мере приближения выборов венгерские коммунисты пытались найти и другие способы получения благоприятного для себя результата. В частности, использовать советский опыт и лишить избирательного права политических противников. В венгерском случае — бывших членов фашистской партии. 23 июня 1945 года прибывший в Москву Ракоши рассказывал в ЦК ВКП(б):

«Мне часто говорят, особенно правые партии, о выборах, они требуют выборов осенью. Конечно, рано или поздно нам придется иметь выборы. Мы теперь подготовили новый выборный закон, который исключает из права выборов всех известных реакционеров, членов старого правительства и т. д. Было вначале радикальное предложение исключать всех бывших членов фашистской партии, но это означало бы исключить сотни тысяч рабочих и крестьян».

Однако, несмотря на все усилия, реальные, а не сфальсифицированные результаты выборов, прошедших в ноябре 1945 года, оказались весьма печальными для венгерских коммунистов. В докладе ЦК ВКП(б) об ошибках Венгерской партии трудящихся позднее констатировалось:

«Результатом переоценки своих сил и недооценки сил врагов были слабая работа партии в массах и поражение на выборах 1945 г. (коммунисты получили всего 17.4% голосов)».

«Действительные результаты совсем не 79.04%»

Советские представители во всех восточноевропейских странах, находившихся под советским влиянием, затем, на протяжении месяцев и лет, упоминали Венгрию как отрицательный пример, где поражение стало результатом неправильного выполнения указаний товарища Сталина о народном фронте. Совсем иная картина наблюдалась в Болгарии.

Там Отечественный фронт создали в строгом соответствии с указаниями советских товарищей, включив все сочувствующие коммунистам партии. А во время предвыборной кампании применяли разнообразные трюки и уловки настолько широко, что оппозиционные партии отказались в них участвовать. Англо-американские союзники отказались признавать результаты первых послевоенных выборов, а накануне следующих потребовали не допускать вопиющих нарушений. В письме, направленном 1 октября 1946 года командующему советскими войсками в Болгарии генерал-полковнику Бирюзову американским военным представителем в стране генералом Робертсоном, говорилось:

«Дорогой генерал Бирюзов, государственный секретарь Соединенных Штатов г-н Джемс Ф. Бирнс поручил мне просить Вас созвать специальное заседание Союзной контрольной комиссии, чтобы рассмотреть, какие меры могут быть приняты Комиссией для осуществления свободных выборов в болгарское Великое народное собрание 27 октября по следующим направлениям:

1. Свобода печати, радио и собраний для оппозиции.

2. Невмешательство милиции по отношению как к кандидатам, так и к избирателям, за исключением поддержания закона и порядка.

3. Освобождение политических заключенных или ясная формулировка предъявляемых им обвинений.

4. Исключение всякой возможной угрозы возмездия по политическим причинам после выборов.

Мне поручено также просить, чтобы все политические лидеры в Болгарии были заслушаны Комиссией по вопросу о предстоящих выборах. Ввиду важности этого вопроса и необходимости скорейших действий прошу, чтобы очередное заседание Комиссии, намеченное на 3 октября, было превращено в специальное заседание под Вашим председательством. Я совещался с генералом Окслеем, который согласен отложить рассмотрение вопросов, намеченных ранее для этого заседания, на более позднюю дату. Г-н Бирнс просил меня извещать его о ходе событий по телеграфу. При таких обстоятельствах я считаю, что я обязан сообщить ему немедленно, согласны ли Вы созвать специальное совещание 3-гооктября вместо обычного запланированного заседания».

На что советский генерал ответил:

«Дорогой генерал, я крайне удивлен Вашей просьбой о созыве специального заседания Союзной контрольной комиссии для обсуждения мер, которые должны бы быть приняты, по Вашему мнению, Союзной контрольной комиссией для обеспечения свободных выборов в Великое народное собрание, назначенных на 27 октября с. г. Вам должно быть известно, что обеспечение свободных выборов является прерогативой болгарского правительства, которое в этом отношении сделало все необходимое, о чем свидетельствует, в частности, опубликованное 14 и 19 сентября решение оппозиционных партий, бойкотировавших выборы 18 ноября прошлого года, об участии в выборах в Великое народное собрание. Следовательно, обсуждение поставленных Вами вопросов в Союзной Контрольной Комиссии и тем более принятие каких-либо мер с ее стороны явилось бы нарушением этих прерогатив и грубым вмешательством во внутренние дела Болгарии. С другой стороны, Союзная контрольная комиссия не может обсуждать этих вопросов, поскольку они не входят в ее компетенцию, определяемую Соглашением о перемирии с Болгарией. На основании вышеизложенного я не могу поставить поднятые Вами вопросы на обсуждение Союзной контрольной комиссии».

В итоге все дальнейшие выборы в Болгарии проходили по тому же сценарию. 8 июня 1949 года советский консул в Бургасе Симонов подготовил справку о прошедших местных выборах и об отличии их официальных итогов от реальных:

«Общее количество избирателей по Бургасскому консульскому округу составляло 412,638 человек. Из этого количества избирателей приняло участие в голосовании 402,850 человек, или 97.63%. Из числа принявших участие в голосовании 360,423 избирателя, или 89.46%, подали свои голоса за кандидатов Отечественного фронта... Следует отметить, что с подготовкой к выборам почти все околии имеют опоздания. По заявлениям отдельных руководителей околийских (районных) комитетов БКП и ОФ, предвыборная агитация фактически началась в последнюю неделю, т. е. с 7 мая по 15 мая. Руководители городских и околийских комитетов БКП и ОФ имели самоуспокойство, переоценивали силы ОФ. Некоторые заявляли: „Если нет официальной оппозиции — дело легкое“. Одновременно считали, что классовый враг разгромлен и не в состоянии развить какую-либо деятельность... По заявлению руководителя государственной безопасности, так называемые „бывшие люди“ говорили: „Лучше не раздражать коммунистов, это для нас будет лучше“. Накануне выборов были проведены аресты явных реакционеров, эти аресты повлияли на настроение реакции, некоторые реакционеры были парализованы или напуганы. Это подтверждают следующие факты — после выборов реакционные элементы говорили: „Мы голосовали за ОФ, дайте нам работу и т. п.“. По заявлению начальника государственной безопасности консульского округа Стоянова, в Средецкой околии действительные результаты совсем не 79.04%, а много ниже этой цифры — лишь 55%. В селе Господарево Средецкой околии из 830 избирателей голосовали за ОФ только 35%, а 65% было белых бюллетеней. В самом районном центре г. Средец голосовали за ОФ 60%. В селе Драка той же околии из 829 избирателей за ОФ голосовали 365 избирателей, остальные подали белые бюллетени. В Бургасской околии имеются села, где белых бюллетеней было намного больше, чем голосов за ОФ. В селе Харман этой околии из общего количества 754 избирателей голосовали за ОФ 333 человека. В селе Чемерин той же околии из 517 избирателей голосовали за ОФ 75 человек; в селе Скеф из 3,266 избирателей за ОФ было лишь 126 человек. Такие результаты голосования имеются и в других околиях: Поморийской, М. Тырновской, Котелской и других. В отдельных селах Елховской и других околий избирательные комиссии при подсчете голосов заменяли белые бюллетени и разные лозунги бюллетенями за ОФ, чтобы выправить опасное положение на своем избирательном участке».

Однако все это совершенно не волновало ни болгарское, ни советское руководство, ведь Отечественный фронт выполнял свое главное предназначение. С его помощью имитировалась многопартийность. А главное, все входившие в него партии кто быстрее, кто медленнее утрачивали самостоятельность и превращались, по сути, в отделения правящей партии, выполняющие все ее указания. И именно этого, судя по всему, Сталин и добивался с самого начала.

«Осуществляет свою политическую линию через Фронт»

То, что происходило в остальных странах, которые после создания народных фронтов и проведения псевдодемократических выборов в СССР стали именовать странами народной демократии, отличалось лишь некоторыми деталями.

К примеру, 5 февраля 1945 года секретарь Компартии Югославии Эдвард Кардель рассказывал в ЦК ВКП(б) об успехах созданного в стране Народно-освободительного фронта:

«Теперь во всех деревнях и городах Югославии существуют широкие местные комитеты Народно-освободительного фронта, охватывающие всех тех, которые в той или иной форме выражают свою привязанность к народно-освободительному движению. Каждый комитет имеет свой маленький секретариат, представляющий кадры тех политических активистов, на которых прежде всего наша партия опирается в проведении правильной политической линии. Из этих активистов чаще всего рекрутируются члены партии. Дальше, Народно-освободительный фронт имеет свои районные и окружные комитеты, которые выбираются на конференциях, причем стараются включить в них представителей самых различных политических течений. А в рамках отдельных национальных областей имеется исполнительный комитет Народно-освободительного фронта, являющийся политическим руководством отдельных национальностей. Центрального исполнительного органа Народно-освободительного фронта формально пока еще нет. Но это только формальная сторона. Фактическим центральным руководством является Центральный Комитет коммунистической партии Югославии, который осуществляет свою политическую линию, прежде всего через Национальный комитет освобождения Югославии. Вероятно, что после того, как будет сформировано единственное правительство, мы создадим и формально руководство Народно-освободительного фронта Югославии. Такая система организации одного политического движения, наряду с органами народной власти, показала себя в наших условиях очень полезной. Коммунистическая партия осуществляет свою политическую линию через Фронт. Политические партии, входящие в Народно-освободительный фронт, постепенно теряют свои собственные организации, ибо массы этих партий растворяются и активизируются в единых комитетах Народно-освободительного фронта. Одновременно такая форма дает нам максимальные возможности маневрирования как по отношению к отдельным партиям, так и во внешнеполитических вопросах».

А в Румынии созданный коммунистами Блок демократических партий перед выборами безостановочно просил об оказании помощи продовольствием, сырьем и товарами, а выигрывал с помощью приемов, именовавшихся румынскими коммунистами специальными техническими мероприятиями. Как сообщали советские представители в Бухаресте, заключались они главным образом в недопуске неблагонадежных граждан на избирательные участки и ограничении прав прессы и иностранных наблюдателей:

«Журналисты сообщили генеральному секретарю национал-царанистской партии Пенеску, что, посетив ряд сел уезда Арджеш, они не имели возможности установить истинное положение вещей в избирательных участках, так как их повсюду сопровождали жандармы, как если бы они находились под арестом. Тем не менее в селе Тополовени, заявили они, им удалось установить, что лишь половина внесенных в избирательные списки граждан была допущена к голосованию. По словам Пенеску, эти корреспонденты громко высказывали свои возмущения в беседе с ним».

При этом советские представители в Румынии, контролировавшие каждый шаг румынских коммунистов, совершенно искренне возмущались тем, что их английские и американские коллеги ведут сбор заявлений о нарушениях на выборах, и называли это ничем не прикрытым вмешательством во внутренние дела независимой страны.

Несколько иной оказалась ситуация в Чехословакии. Там коммунистам не удалось сломить и подчинить себе руководителей партий, объединившихся с ними для руководства страной. Мало того, недовольные Компартией силы в 1948 году объединились в своеобразный антикоммунистический фронт и попытались отстранить коммунистов от руководства госбезопасностью и армией, строго следуя букве и духу закона. Но чехословацкие последователи вождя всех народов, если называть вещи своими именами, подняли мятеж и переломили ситуацию в свою пользу.

По прошествии времени можно было констатировать, что замысел Сталина о создании в странах-сателлитах народных фронтов оказался исключительно удачным. Организовав фронт, коммунисты расправлялись с непримиримой оппозицией, безостановочно повторяя, что в стране сохраняется многопартийность. А затем ликвидировали и своих оппонентов-союзников, полностью подчиняя, а по сути, уничтожая и их. В этом — в плавном переходе к однопартийной системе — и был смысл создания и существования задуманных Сталиным народных фронтов.

В конце 1980-х и в республиках СССР, и в соцстранах появились антиправительственные общественные движения, некоторые из которых тоже именовались народными фронтами. Причем действовали они гораздо успешнее чехословацкой антикоммунистической коалиции 1948 года. После свержения прежнего строя многие из них смогли победить на состоявшихся затем первых свободных выборах, но из-за существенной разницы во взглядах участников движений такие организации, за редким исключением, вскоре прекратили свое существование.

Так что нынешний «Общероссийский народный фронт» ничем не напоминает ни предвыборную организацию сталинского типа, ни единый фронт борьбы с правящим режимом. Скорее это попытка придать новую форму и новое название тому, что в незабвенные советские времена именовалось нерушимым блоком коммунистов и беспартийных.

Даже если дом и его содержимое застрахованы по самое «не балуй», пожар — не самое приятное из возможных происшествий. Поэтому его желательно избежать (вариантов с на**ыванием страховой компании рассматривать не будем, это не комильфо и вообще уголовно наказуемо). Александр Платов поделится секретами того, как свести риск пожара к минимуму.

Огонь — страшная опасностьдля загородной недвижимости, где всегда полно деревянных сооружений и построек. Порой достаточно одной искры в летний зной, чтобы дача загорелась. Что делать, чтобы не допустить такой беды?

Меры противопожарной безопасности должны начинаться ещё на стадии строительства загородного дома. Речь идёт о выборе строительных материалов. Их производители утверждают, что кирпич, пеноблоки, бетонные плиты, камень и обработанные огнезащитным составом деревянные стены горение не поддерживают. Более опасны с точки зрения возникновения пожара изоляционные и отделочные материалы. В идеале они должны быть умеренновоспламеняемыми или слабогорючими.

А что делать с деревянными стропилами, перекрытиями, балками, ведь они прекрасно горят? Чем защитить деревянные конструкции от пожара? Для этого используют огнезащитные составы, которыми следует регулярно пропитывать деревянные поверхности. Однако не стоит рассчитывать, что древесина при этом не загорится. Такая пропитка просто перекрывает доступ кислорода к деревянным конструкциям и затрудняет их возгорание.

Как защитить деревянный дом от пожара? Известно, что одной из самых распространённых причин возникновения пожара является короткое замыкание. Поэтому особого внимания требуют пути расположения электрических коммуникаций. Проводка электричества в деревянных домах разрешается проводами марок АПРН, АППР и ПРН и только открытым способом. Допускается прокладка проводов в коробах, электрических плинтусах и т.д.

Можно защитить свой дом от пожара с помощью электронных средств. Это, в первую очередь, различные датчики задымления и распространения огня. Они оповестят хозяев дома о возникшей опасности, что позволит вовремя ликвидировать очаг возгорания.

Сегодня наиболее популярным на дачах и в частных домах является детектор дыма. Прибор этот компактен, прост в эксплуатации и недорог. При задымлении в помещении он издаёт звуковой сигнал. Есть два типа таких детекторов: фотоэлектрические и ионизационные. Последние способны улавливать мельчайшие частицы дыма, однако менее чувствительны к огню. Фотоэлектрические замечают даже тлеющий огонёк. Поэтому лучшим вариантом защиты своего дома от пожара являются комбинированные приборы, которые называют мультисенсорными детекторами.

Детекторы дыма устанавливают в большинстве жилых помещений — гостиных, спальнях, детских. А как быть с кухней или кабинетом с камином? Для этих помещений подойдёт температурный датчик, который не реагирует на открытый огонь и задымление, но подаст оповестительный сигнал, когда температура здесь превысит +60°.

Защитить загородный дом от пожара в отсутствие хозяев способна автоматизированная система тушения огня. Она включает различные датчики, тревожный сигнал от которых передаётся через процессор к устройствам тушения пожара, так называемым спринклерам и оросителям. К ним по трубам под давлением подаётся пенный состав для ликвидации возникшего очага возгорания.

Это всё хорошо, скажете вы, но такие системы не всем по карману. Как победить возникший огонь своими силами? Конечно, погасить сильное возгорание без помощи пожарных хозяевам дома вряд ли удастся. Однако профилактические меры принять не мешает и справиться с небольшим пламенем вполне возможно. Для этого на даче или в загородном доме на видном месте надо иметь несколько огнетушителей. Они имеются различных типов: углекислотные, порошковые, водные и воздушно-пенные. Два последних огнетушителя нельзя использовать при тушении электроприборов, находящихся под напряжением.

Для дачного деревянного дома вполне достаточно будет иметь два огнетушителя — водный и воздушно-пенный. В кирпичном доме лучше держать углекислотный. Порошковые огнетушители хоть и являются универсальными, однако после их применения остаётся серая масса, которую потом трудно отмыть. Кроме огнетушителей нелишним будет иметь на участке старые проверенные временем средства — ящик с песком и лопату. А ещё лучше добавить к этому лом, ведро и багор.

Пожарные считают, что предупредить пожар во много раз легче, чем его потушить. Время показало, что они абсолютно правы.

Подборка фотографий советских городов последнего чисто «советского» года существования СССР — 1985. Впрочем, сухой закон приняли уже тогда. С сайта «Ретронавт».

По воспоминаниям бывшего управляющего делами Совета Министров СССР М.С.Смиртюкова (Михаил Сергеевич в тексте под катом — это он, а не тот, на кого могли бы сразу все подумать).

«Власть» продолжает рассказыватьо малоизвестных фактах из жизни лидеров советского государства. Герой этой публикации — Никита Хрущев. О нем вспоминает бывший управделами Совмина СССР Михаил Смиртюков, с которым беседовал корреспондент «Власти» Евгений Жирнов.

«Он был падок на лесть»

— Михаил Сергеевич, каким вам запомнился Хрущев в качестве главы советского правительства?

— Хрущев относился к типу руководителей, который встречается довольно часто. У нас было и есть много таких людей, прыгнувших гораздо выше головы. Недостаток знаний они компенсируют напором. Хрущеву легко давались очевидные решения, над которыми не надо было задумываться. Например, до его прихода в Совмин у председателей Госплана, Госснаба, Госстроя были кабинеты в Кремле. Как-то Хрущев начал разыскивать кого-то из них. Звонит. В Кремле говорят, что он в министерстве, в министерстве — что в Кремле. Собрал он их всех и дал взбучку. С тех пор ни у кого в правительстве параллельных кабинетов не было.

— А если над решением нужно было задумываться?

— Тут вступало в дело окружение. Настроение у Хрущева менялось по несколько раз на дню, и было немало людей, которые умели в нужный момент подбросить ему какие-то полезные для себя мысли. Собственно, при Хрущеве появилось то, что в последнее время было принято называть «семьей».

— То есть, его родственники вмешивались в процесс управления страной?

— Тогда впервые в советской истории родственники первого лица начали обсуждать даже самые щекотливые государственные проблемы со своими друзьями и знакомыми. Я слышал, что когда у артистов или космонавтов возникали какие-то проблемы, они шли к жене Хрущева — Нине Петровне. Зять — Алексей Аджубей влиял на печать и международные дела. Сын Сергей — инженер-ракетчик, как мне рассказывали товарищи из Военно-промышленной комиссии, пытался влиять на выбор видов вооружений.

— Современное понятие «семья» включает в себя более широкий круг людей...

— То же самое было и тогда. Суслов оказывал сильное влияние в вопросах идеологии и культуры. Вы вспомните, как Хрущев разговаривал с интеллигенцией. Это хамское обращение с талантливыми людьми не в последнюю очередь было результатом нашептываний Суслова. Но цековскими товарищами дело не ограничивалось. Хрущев был падок на лесть, и любой подхалим достаточно быстро мог войти в его окружение. Он ведь считал себя человеком особенным. Помню, в начале пятидесятых зампред Совмина Михаил Григорьевич Первухин вел комиссию по текущим делам. Рассматривался вопрос о завозе овощей в Москву. Первухин крепко отругал председателя Моссовета за плохую работу на этом направлении. После комиссии мне вдруг позвонил Хрущев: «Смиртюков? Ты там скажи Первухину, чтобы он соображал,— можно критиковать руководителей Москвы или нельзя. Москва — не простой город, и руководители здесь не простые». Он ведь был одновременно секретарем московского комитета партии и ЦК.

«Что это у вас за кадры такие?!»

— А кто повлиял на принятие решения о передаче Крыма Украине?

— Это Хрущев сделал спьяну.

— Так ведь утверждают, что он на приемах совсем не пил...

— На приемах, может, и не пил. А в узком кругу наливался до изумления. Так вот тогда приехали в Москву руководители из Киева, Никита с ними до утра принимал, и под выпивку с закуской хитрые украинские ребята уговорили его передать им Крым. На следующий день все было оформлено соответствующим решением.

— И никто не возразил?

— Во-первых, никто не придал этому большого значения. Был СССР, и в какой республике находится какая область, никого сильно не волновало. А во-вторых, все знали, чем кончаются споры с Хрущевым. Он не переносил, когда с ним спорят. Мне Кирилл Трофимович Мазуров рассказывал, что когда он руководил Белоруссией, к ним в Минск приехал Хрущев. На совещании актива вдруг один из зампредов белорусского Совмина по ходу выступления Хрущева бросил одобрительную реплику. Хрущев не расслышал. Остановился, повернулся к Мазурову и спросил: «Это что у вас за порядки? Что за кадры такие? Не понимают, что выступает первый секретарь ЦК?» На следующий день этого зампреда по настоянию Хрущева освободили от работы.

— Но, может быть, он был отходчивым?

— Да что вы. Все знали, что он страшно мстительный и может мучить насолившего ему человека годами. И даже после смерти. Во время Отечественной войны начальником тыла Красной армии был генерал Хрулев. Талантливейший организатор, которого ценил Сталин и весь генералитет. Так вот ему как-то позвонил помощник Сталина Поскребышев. «Тут,— говорит,— пришла шифровка от Хрущева. Он докладывает, что войска Сталинградского фронта восстановили мост через Волгу. А вроде бы этим занимались твои части?» Хрулев попросил Поскребышева придержать хрущевскую телеграмму и написал доклад о том, как все было на самом деле. И обе бумаги Поскребышев доложил Сталину вместе. И тот за вранье сделал Хрущеву по телефону хорошее вливание. Так Хрущев за этот случай мстил Хрулеву много лет. Долго держал его в тени, не давал расти.

Назначили Хрулева заместителем министра шоссейных и автомобильных дорог. Хрущев долго думал, какую бы свинью ему еще подложить. Решил он Астраханскую пойму поднять. И послал туда Хрулева уполномоченным. Вскоре он умер. Где хоронить? Военные за то, чтобы в Кремлевской стене, Хрущев категорически против. Затянул до последнего. Покойный лежит в Доме Советской армии. Уже надо выносить его, а вопрос не решен. Если в могиле, то надо везти на Новодевичье кладбище, если в стене — то надо кремировать. И буквально за несколько часов до похорон Хрущев сдался, передумал, разрешил хоронить на Красной площади. Первухину, о котором я говорил, он тоже отомстил: причислил к антипартийной группе и отправил послом в Берлин. Не знаю какой из него получился посол, но промышленность потеряла очень талантливого организатора.

«Кум, у меня задумка такая есть!»

— А как при таком первом лице удавалось сохранить экономику в работоспособном состоянии?

— Тяжело, но удавалось. Знаете, поначалу он мне в роли главы правительства очень понравился. Прислушивался к мнению специалистов, рекомендованные ими решения принимал быстро. Опять же разоблачил культ личности. Но потом я понял, что если бы не он, культ разоблачил бы кто-нибудь другой. Да и сам он об этом говорил.

А позднее работать с ним в Совмине стало тяжело. Мы ведь все правительственные решения тщательно готовили, просчитывали возможности выполнения и все согласовывали. Начинается заседание Совмина. Хрущев сидит, слушает вполуха. Предложенное решение одобряет. Потом вдруг загнет какой-нибудь анекдот. Как-то прервал выступление докладчика и говорит: «Тут нам разные предложения вносят. Один хохол тоже проснулся ночью, схватился за голову и побежал к соседу. Разбудил его и говорит: ’Кум, у меня задумка такая есть!’ — ’Какая?’ — спрашивает кум.— ’А если бы топоры со всего села собрать, связать и бросить в колодец, эх и булькнуло бы!’» А в конце заседания вдруг спросит: «А что это мы там решили по первому вопросу?» И давай все менять. А то и вовсе с панталыку предлагал принять какое-нибудь решение. Самые явные хрущевские глупости встречали отпор прямо на заседаниях правительства. Косыгин, Патоличев, тот же Зотов не стеснялись говорить ему правду в глаза.

— Не боялись?

— Они знали, что без них он не сможет обойтись. Он ведь много ездил по стране и миру. А на хозяйстве всегда оставался Косыгин. Хрущев его не любил, но был вынужден считаться. Эти поездки помогали нам подправлять хрущевские глупости.

— Каким образом?

— Добавляли в решение пункт о дополнительном согласовании вопросов, чтобы потом, когда Хрущев будет в очередном турне, вернуться к проблеме и принять реальное и выполнимое решение. Иногда Хрущев сам подписывал поправленное нами решение. Он чаще всего подписывал документы, почти не читая. Главное, чтобы все было написано произнесенными им словами. Тут он замечал даже малейшее отклонение. Принесешь ему пачку бумаг на подпись. Спрашиваешь секретаря, в каком настроении Никита Сергеевич? «Откуда я знаю», — отвечает. Возьмет у меня неподъемную папку, зайдет, через пять минут выходит — все подписано.

— Поездки Хрущева действительно были необходимы?

— Ему — да. Надо же было как-то расходовать энергию. Вот он и ездил по стране, то разоблачал культ, то антипартийную группу, то заставлял за Полярным кругом сеять кукурузу.

— А зарубежные?

— Часть из них действительно приносила пользу. Но немалое число поездок было чистым туризмом. Какой, например, мог быть прок от поездки в Таиланд? Да и сами эти поездки и прием иностранных делегаций создавал нам только головную боль. Хрущев любил делать иностранцам дорогие подарки, причем без разбора. Когда наши самолеты и машины дарили африканским лидерам, это вызывало восторг. А американцы от наших «Москвичей» умирали со смеху, но от подарка, правда, не отказывались.

Помню, встал вопрос об очередном подарке афганскому королю. Машины ему дарили, самолет — дарили. Что дать теперь? Кто-то предложил: «А если паровоз?» Все одобрили. А потом вспомнили, что в Афганистане нет железных дорог. При таком размахе годовой подарочный фонд Совмина к лету, а чаще уже весной, оскудевал. Приходилось искать дополнительные средства.

— Но ведь это было для пользы дела? Подарками покупали хорошее отношение к СССР...

— Не только. Хрущев полученные в ответ подарки сдавать, как положено, в госфонд не торопился. Когда его сняли, у него забрали, как мне говорили, девять подаренных ему автомобилей. Все почему-то об этом забыли и помнят только про обширный автопарк Брежнева.

«Страшный был хвастун»

— Говорят, что Хрущев не только считал себя необыкновенным, но и был порядочным хвастуном?

— Страшный был хвастун. Помню, на своем семидесятилетии он вдруг начал рассказывать, что он еще очень ничего как мужик. Не с одной бабой управиться может.

— Это было только хвастовство?

— Слухи ходили разные. Я в это дело не вникал. Но одно сказать могу. Когда Хрущев руководил Москвой, на первых секретарей райкомов он выдвинул Екатерину Фурцеву и Нину Попову. Это были очень красивые, и прямо скажу, соблазнительные товарищи. А подхалимы тогда на семидесятилетии принялись дружно ему подпевать: «Ах, Никита Сергеевич, да вы, да что говорить...».

Тогда считалось нормой приписывать Хрущеву авторство любых правильных идей. Докладывают ему что-то, а у самих уже бумага в папке заготовлена: «Согласно вашим указаниям, подготовлено решение...» Верхом подхалимства, конечно, были попытки называть города в его честь. Помню, председатель Госстроя Игнат Трофимович Новиков внес в Совмин проект постановления об оказании помощи в завершении строительства Цимлянского водохранилища. Смотрю, а в приложении — назвать такой-то город именем Хрущева. И это вскоре после разоблачения культа личности! Иду с этим проектом к первому зампреду Совмина Алексею Николаевичу Косыгину. Он посмотрел, спрашивает: «Что будем делать? Я в таком виде это не подпишу». Ну, я предложил соответствующий лист перепечатать без этого пункта. Так и сделали.

— Хрущев, как вы говорите, не любил критики. А сам любил критиковать?

— Обожал. Причем всегда старался унизить человека и обязательно в чьем-либо присутствии. Однажды Устинов (он был первым заместителем Хрущева) подарил Никите Сергеевичу только что выпущенные нашей промышленностью часы. И хвастался тем, как замечательно работают наши часовщики. Дня через три за эти часы Хрущев отругал Устинова, причем в присутствии Косыгина: достижение советской промышленности встало намертво через два дня. Устинов обиделся настолько, что зашел ко мне и говорит: «Слушай, неудобно как-то получается. Зачем Никита Сергеевич отрабатывал меня при Косыгине?»

— Наверное, на месть и критику расходовалась не вся кипучая энергия Хрущева?

— Большую часть времени и сил он тратил на борьбу за власть. Ту ему многое удавалось: Берию убрал, всех старых друзей локтями растолкал. Но что интересно, иногда борьба его была какой-то мелочной. Когда Маленкова освободили от должности главы правительства, Хрущев немедленно выселил его из кабинета Сталина, и сам занял его. При Булганине Хрущев на каждом шагу показывал, что первое лицо — именно он. Он приходил на заседание Президиума Совмина, садился на места для приглашенных, в первый ряд, и начинал ерничать. «Что сегодня обсуждаем? — кричит.— Годовой бюджет?» И все, начиная с Булганина были обязаны смеяться. Убедится так в своем первенстве и уходит. Еще он абсолютно не переносил, когда на каких-либо совещаниях присутствующие переставали обращать на него внимание. Помню, один из пленумов ЦК проходил в Большом кремлевском дворце. В окна пробивалось солнце. Министр пищевой промышленности Зотов налил из бутылки шампанское в красивый бокал, подержал его на солнце и говорит: «Вот бог создал такую красоту, а мы спорим, производить его или не производить. Само солнце светит в этом веществе». Хлопали ему ужасно. А Хрущева заело. Только Зотов собрался продолжать, как Хрущев и говорит: «Я вот еду вчера и вижу: по Рублевскому шоссе едет всадник, а за ним — машина охраны. И кто вы думаете это был? Микоян!» Зал смеется, Микоян немного натянуто улыбается, выступление Зотова скомкано.

«Он обидел слишком много руководителей»

— Что, на ваш взгляд, стало причиной смещения Хрущева?

— Он обидел слишком много руководителей всех уровней. Всем надоело сидеть и ждать, когда их снимут с работы. А его бесчисленные вояжи создали условия для вызревания заговора. Что-то он, конечно, предчувствовал, человек-то он был не глупый. Попытался поселить всех членов Президиума ЦК рядом с собой, в построенных под его руководством особняках на Ленинских горах. Чтобы видеть, кто и чем дышит. Но Брежнев и Косыгин отказались въезжать в эти тяжелые купеческие хоромы.

— А что, к 1964 году преданных сторонников у Хрущева уже не осталось?

— Остались единицы. Был такой Кузьмин Иосиф Иосифович — заведующий отделом машиностроения ЦК. Он был настоящий хрущевец. И Никита его двигал, причем так, как это умел делать только он. Вдруг, ни с того ни с сего, сделал Кузьмина первым заместителем председателя Совета министров СССР и председателем Госэкономкомиссии, планировавшей будущие пятилетки, десятилетки и даже столетки.

Перед Октябрьским пленумом, когда Кузьмин почувствовал, что что-то готовится, именно он занимался организацией попыток спасти Хрущева. Обзванивал секретарей обкомов и верных членов ЦК. Когда стало ясно, что большинство против Хрущева, сторонники Никиты попытались хоть как-то смягчить удар. Кузьмин сам мне рассказывал, что тогда они подготовили какой-то свой вариант. Но он не прошел. А Кузьмина вскоре без всякой помпы проводили на пенсию.