Легко ли быть старым?
↧
↧
Паста — это не только «Поморин»
↧
Странный парадокс
Почему-то шпана и уголовники поразительно сентиментальны. Казалось бы, гопоте должны были бы нравиться песни в стиле Es zittern die morschen Knochen (естественно, на русском языке и без привязке к Германии и национал-социализму, я толкую именно о малограмотной гопоте, а не об идейных неонацистах, которые чаще всего оказываются студентами-историками или филологами) — с учётом их стремления всё рушить и ломать и по мере возможности унасекомливать всех окружающих самым беспардонным образом.
Но при этом дворовой фольклор не включает ничего подобного. Напротив, там прочно прописались сопливо-слезливые «Колокола», «Сиреневый туман» и что-то там о целованиижопыпеска. Сплошные вопли и сопли и никакого боевого марша, утверждающего, что химкомбинатские — чоткие пацаны, а те, кто с птицефабрики — козлы и пи**ры.
И если рассматривать художественные вкусы следующего после гопника этапа деградации человека в паразитическую фауну — то есть, уголовников — то и там мы найдём слезоточивую херню вроде «чтоб увидеть мамочку и сестрёнку Танечку, шёл тогда Витюшеньке двадцать первый год» и прочие рыдающие на могиле сына-вора отцы-прокуроры, ну и классическая «Таганка», которую композитор Птичкин без особых усилий выдал за «Ромашки спрятались». Не говоря уже о переделанных в сторону большей слезоточивости жемчужниковских «Осенних журавлях» (минорные по духу стихи из наследия Есенина также ценятся уголовной публикой, но тут именно попадание в струю, а не наличие у этой публики хорошего художественного вкуса).
Песня в духе «мы раз-бо-бо-бо-бо-бо-бо-бойники, разбойники, разбойники пиф-паф — и вы покойники, покойники, покойники» возможна в детском мультике, и поют её ненастоящие грабители, но ничего в этом духе нет в реальном блатняке. Такой вот парадокс.
![Яндекс.Метрика]( "Яндекс.Метрика: данные за сегодня (просмотры, визиты и уникальные посетители)")
![]()
Но при этом дворовой фольклор не включает ничего подобного. Напротив, там прочно прописались сопливо-слезливые «Колокола», «Сиреневый туман» и что-то там о целовании
И если рассматривать художественные вкусы следующего после гопника этапа деградации человека в паразитическую фауну — то есть, уголовников — то и там мы найдём слезоточивую херню вроде «чтоб увидеть мамочку и сестрёнку Танечку, шёл тогда Витюшеньке двадцать первый год» и прочие рыдающие на могиле сына-вора отцы-прокуроры, ну и классическая «Таганка», которую композитор Птичкин без особых усилий выдал за «Ромашки спрятались». Не говоря уже о переделанных в сторону большей слезоточивости жемчужниковских «Осенних журавлях» (минорные по духу стихи из наследия Есенина также ценятся уголовной публикой, но тут именно попадание в струю, а не наличие у этой публики хорошего художественного вкуса).
Песня в духе «мы раз-бо-бо-бо-бо-бо-бо-бойники, разбойники, разбойники пиф-паф — и вы покойники, покойники, покойники» возможна в детском мультике, и поют её ненастоящие грабители, но ничего в этом духе нет в реальном блатняке. Такой вот парадокс.
↧
И от бюрократии есть польза
↧
Как добыть огонь без спичек
↧
↧
Несколько вумных словей
↧
Мифы о батареях смартфонов
Некоторые представляют собой просто устаревшие сведения, а что-то — обычный бред сивой кобылы. Интересно, что в городе кобылы обычно не водятся (Ксюша С. — это исключение, а не правило), ни сивые, ни какие-то иные. Но их бред непонятным образом прилетает из сельской местности и укореняется среди горожан.
![Яндекс.Метрика]( "Яндекс.Метрика: данные за сегодня (просмотры, визиты и уникальные посетители)")
![]()
↧
Парфёнов снял фильм о российских евреях
И что важно, основной акцент был сделан не на этнографической «экзотике», на на процессах ассимиляции.
Журналист Леонид Парфенов представил первый документальный фильм из трилогии «Русские евреи», который посвящен роли евреев в истории Российской империи.
Первая часть трилогии, озаглавленная «Фильм первый. До революции», выходит в прокат 14 апреля.
Картина рассказывает о том, как евреи порывали с традиционным укладом жизни и достигали успеха в больших городах, становясь знаменитыми русскими музыкантами, художниками и поэтами, но также сталкивались с притеснениями и насилием, в конечном счете встав в авангард борьбы с царской властью.
Режиссер всех трех фильмов — регулярно работающий с Парфеновым Сергей Нурмамед. Первая картина снималась в России, Украине, Молдавии, США и Израиле.
В фильме используется большое количество графики и анимации: с помощью техники захвата движения авторы заставили «говорить» портреты и фотографии исторических лиц.
Таким образом, Александр I как будто сам читает указ о фамилиях для евреев, Петр Столыпин рассказывает о бедственном положении дел за чертой оседлости, а Максим Горький с острова Капри порицает печально знаменитое дело Бейлиса.
Работа над вторым и третьим фильмами еще продолжается. Следующие две части трилогии будут рассказывать о 30-летнем периоде «советской юдофилии», который авторы условно ограничили 1948 годом, и юдофобии, прекратившейся, по мысли создателей фильма, с распадом СССР.
После предпремьерного показа некоторые из первых зрителей фильма задавали Парфенову вопросы о том, почему картина рисует процесс ассимиляции евреев в столь позитивном, по их мнению, ключе и не рассказывает подробно об истоках государственного антисемитизма в России.
На это автор картины ответил, что снимать фильм о последствиях наличия одной государственной религии, земельных вопросах и конкуренции в торговле означало бы снимать фильм о том, что «представляло разницу», а ему хотелось сконцентрироваться на том, «что объединяло». По его словам, он изначально выбрал своей темой ассимиляцию евреев.
Парфенов начинает рассказ с описания быта еврейских «местечек». Проходя в кадре (в целях метафоры) сквозь ворота бывшего штетла в украинском Сатанове, он говорит, что амбициозные и талантливые евреи видели перспективы не внутри, в изоляции, а снаружи.
«История русских евреев последних 150 лет — это их выход в русскую карьеру, культуру, язык, вообще — в Россию и далее, в мир», — так Парфенов объясняет идею своего фильма.
Одним из наиболее ярких примеров этого он считает пейзажи Исаака Левитана, которого, как еврея без формально признанного высшего образования, власти дважды выселяли из Москвы, но его работы вошли в историю как эталон «щемящего сердце» изображения русской природы.
В фильме отмечается, что одно из двух выселений, по иронии судьбы, пришлось как раз на время, когда Левитан работал над «донельзя православной» картиной «Вечерний звон», на которой изображен монастырь в лучах заходящего солнца.
У главного конкурента Левитана на звание «самого русского» пейзажиста — Ивана Шишкина — природа получалась какой-то недостаточно трогательной и «слишком немецкой», делится своим видением в фильме Парфенов.
«Для меня ценнее не то, что Левитана дважды выселяли из Москвы, хотя это, конечно, дико, парадоксально, и в фильме об этом сказано, а то, что Исаак Ильич оказался более русским пейзажистом, чем Иван Иванович Шишкин. Я как русский человек смотрю, и эта природа, эта неизбывная печаль — это настроение мне родное, понятное», — продолжил Парфенов, отвечая на вопросы после показа.
«А у Ивана Ивановича такие вот... корабельные сосны. Как-то бодренько он все рисовал», — заключил журналист (ну тут на вкус и цвет товарища нет, ИМХО, Левитан и Шишкин хороши каждый по-своему, они дополняют друг друга, а не конкурируют — прим.![]()
steissd).
В фильме действительно показано много позитивных примеров, когда уход в русскую культуру служил для евреев в царской России социальным лифтом. Так, Николай и Антон Рубинштейны, основатели Московской и Санкт-Петербургской консерваторий соответственно, воспитывались в семье крещеных евреев, перешедших со сменой религии из купцов и интеллигенцию.
Приводится в пример и Леонид Утесов, чей отец оплатил обучение в коммерческом училище ребенку русского соседа, чтобы из-за будущего артиста не оказался превышенным максимальный процент, установленный для числа евреев в этой школе.
В ответ на критику, что ассимиляция в фильме показана слишком позитивно, Парфенов ответил: «Конечно, миллионы людей сошли в могилу неассимилированными. Но у нас не про это».
При этом в картине впечатляюще использована художественная реконструкция, чтобы передать ужас Кишеневского погрома 1903 года и абсурдность суда над Менделем Бейлисом, которого обвиняли в «ритуальном убийстве» маленького мальчика в Киеве в 1911 году.
Эпизод с делом Бейлиса смотрится как настоящий триллер, и кажется странным, что еще никто не взял эту историю за основу полнометражного игрового фильма.
Однако у Парфенова она лишь играет роль индикатора общественного мнения перед Первой мировой войной: когда еврея еще можно судить за то, что он якобы убил христианского ребенка средь бела дня ради его крови, но уже нельзя признать виновным.
Визуальное решение фильма, в целом, представляет собой результат титанического труда. Хотя некоторые зрители посчитали «говорящие портреты» перебором, на комплименты кастингу актеров и костюмам, использованным в реконструкции, они не поскупились.
О многом говорит то, что некоторые из первых зрителей фильма приняли кадры, где актриса танцует партию Саломеи, за обработанную историческую хронику — уж слишком девушка была похожа на Иду Рубинштейн.
По словам Нурмамеда, для этой сцены специально сшили точную копию оригинального костюма, использованного в постановке «Саломеи».
Режиссер отметил, что, хотя в будущем в распоряжении авторов будет больше кадров кинохроники и возможность взять интервью у героев событий, техническое решение следующих фильмов не будет менее сложным.
Парфенов подводит черту в первом фильме, связывая активное участие евреев в революционном движении с их положением в царской России.
«Понимаете, невозможно было в XX веке жить в Сатанове посреди 21 ткацкой лавки, 21 бакалейной, двух винных, одного обувного магазина и одного мебельного, — заявил Парфенов, цитируя собственное описание вышеупомянутого Сатанова. — Эта накопившаяся энергия выплеснулась во все — в том числе, в революцию».
В фильме «оживленный» Столыпин повторяет цитату, сказанную им в 1906 году: «Евреи бросают бомбы? А вы знаете, в каких условиях живут они в Западном крае? Вы видели еврейскую бедноту? Если бы я жил в таких условиях, может быть, и я стал бы бросать бомбы» (в общем, вопреки стереотипам, граф был либералом, но системным, государственником — прим.![]()
steissd).
По словам Парфенова, в трилогии ему интересно проследить, как страстно русские евреи, которые составляли значительную долю революционеров, боролись за установление советской власти и как позже они стали с таким же рвением выступать против нее в рамках диссидентского движения.
«Произошел переход евреев от самых лояльных к советской власти до самых нелояльных к советской власти. Перетекание горячности, которое еврейство вносило в советскую деятельность, в антисоветскую деятельность двукратно ослабило советскую власть», — отметил он.
По словам авторов трилогии, они близки к завершению съемок материала для двух оставшихся фильмов. Границу между «юдофилией» и «юдофобией» Парфенов провел в 1948 году, когда сотрудники министерства госбезопасности убили Соломона Михоэлса, замаскировав это под дорожное происшествие.
После премьеры в Москве 14 апреля фильм ждут показы, в частности, в Санкт-Петербурге, Екатеринбурге и Ярославле. Продюсеры не исключают, что список городов расширится. Сам Парфенов хочет также продать права на показ фильма «Первому каналу» — правда, в этом случае трилогия будет показана только полностью, когда все три фильма будут закончены.
![Яндекс.Метрика]( "Яндекс.Метрика: данные за сегодня (просмотры, визиты и уникальные посетители)")
![]()
Первая часть трилогии, озаглавленная «Фильм первый. До революции», выходит в прокат 14 апреля.
Картина рассказывает о том, как евреи порывали с традиционным укладом жизни и достигали успеха в больших городах, становясь знаменитыми русскими музыкантами, художниками и поэтами, но также сталкивались с притеснениями и насилием, в конечном счете встав в авангард борьбы с царской властью.
Режиссер всех трех фильмов — регулярно работающий с Парфеновым Сергей Нурмамед. Первая картина снималась в России, Украине, Молдавии, США и Израиле.
В фильме используется большое количество графики и анимации: с помощью техники захвата движения авторы заставили «говорить» портреты и фотографии исторических лиц.
Таким образом, Александр I как будто сам читает указ о фамилиях для евреев, Петр Столыпин рассказывает о бедственном положении дел за чертой оседлости, а Максим Горький с острова Капри порицает печально знаменитое дело Бейлиса.
Работа над вторым и третьим фильмами еще продолжается. Следующие две части трилогии будут рассказывать о 30-летнем периоде «советской юдофилии», который авторы условно ограничили 1948 годом, и юдофобии, прекратившейся, по мысли создателей фильма, с распадом СССР.
После предпремьерного показа некоторые из первых зрителей фильма задавали Парфенову вопросы о том, почему картина рисует процесс ассимиляции евреев в столь позитивном, по их мнению, ключе и не рассказывает подробно об истоках государственного антисемитизма в России.
На это автор картины ответил, что снимать фильм о последствиях наличия одной государственной религии, земельных вопросах и конкуренции в торговле означало бы снимать фильм о том, что «представляло разницу», а ему хотелось сконцентрироваться на том, «что объединяло». По его словам, он изначально выбрал своей темой ассимиляцию евреев.
Левитан vs Шишкин
Парфенов начинает рассказ с описания быта еврейских «местечек». Проходя в кадре (в целях метафоры) сквозь ворота бывшего штетла в украинском Сатанове, он говорит, что амбициозные и талантливые евреи видели перспективы не внутри, в изоляции, а снаружи.
«История русских евреев последних 150 лет — это их выход в русскую карьеру, культуру, язык, вообще — в Россию и далее, в мир», — так Парфенов объясняет идею своего фильма.
Одним из наиболее ярких примеров этого он считает пейзажи Исаака Левитана, которого, как еврея без формально признанного высшего образования, власти дважды выселяли из Москвы, но его работы вошли в историю как эталон «щемящего сердце» изображения русской природы.
В фильме отмечается, что одно из двух выселений, по иронии судьбы, пришлось как раз на время, когда Левитан работал над «донельзя православной» картиной «Вечерний звон», на которой изображен монастырь в лучах заходящего солнца.
У главного конкурента Левитана на звание «самого русского» пейзажиста — Ивана Шишкина — природа получалась какой-то недостаточно трогательной и «слишком немецкой», делится своим видением в фильме Парфенов.
«Для меня ценнее не то, что Левитана дважды выселяли из Москвы, хотя это, конечно, дико, парадоксально, и в фильме об этом сказано, а то, что Исаак Ильич оказался более русским пейзажистом, чем Иван Иванович Шишкин. Я как русский человек смотрю, и эта природа, эта неизбывная печаль — это настроение мне родное, понятное», — продолжил Парфенов, отвечая на вопросы после показа.
«А у Ивана Ивановича такие вот... корабельные сосны. Как-то бодренько он все рисовал», — заключил журналист (ну тут на вкус и цвет товарища нет, ИМХО, Левитан и Шишкин хороши каждый по-своему, они дополняют друг друга, а не конкурируют — прим.
steissd).В фильме действительно показано много позитивных примеров, когда уход в русскую культуру служил для евреев в царской России социальным лифтом. Так, Николай и Антон Рубинштейны, основатели Московской и Санкт-Петербургской консерваторий соответственно, воспитывались в семье крещеных евреев, перешедших со сменой религии из купцов и интеллигенцию.
Приводится в пример и Леонид Утесов, чей отец оплатил обучение в коммерческом училище ребенку русского соседа, чтобы из-за будущего артиста не оказался превышенным максимальный процент, установленный для числа евреев в этой школе.
Дело Бейлиса
В ответ на критику, что ассимиляция в фильме показана слишком позитивно, Парфенов ответил: «Конечно, миллионы людей сошли в могилу неассимилированными. Но у нас не про это».
При этом в картине впечатляюще использована художественная реконструкция, чтобы передать ужас Кишеневского погрома 1903 года и абсурдность суда над Менделем Бейлисом, которого обвиняли в «ритуальном убийстве» маленького мальчика в Киеве в 1911 году.
Эпизод с делом Бейлиса смотрится как настоящий триллер, и кажется странным, что еще никто не взял эту историю за основу полнометражного игрового фильма.
Однако у Парфенова она лишь играет роль индикатора общественного мнения перед Первой мировой войной: когда еврея еще можно судить за то, что он якобы убил христианского ребенка средь бела дня ради его крови, но уже нельзя признать виновным.
Визуальное решение фильма, в целом, представляет собой результат титанического труда. Хотя некоторые зрители посчитали «говорящие портреты» перебором, на комплименты кастингу актеров и костюмам, использованным в реконструкции, они не поскупились.
О многом говорит то, что некоторые из первых зрителей фильма приняли кадры, где актриса танцует партию Саломеи, за обработанную историческую хронику — уж слишком девушка была похожа на Иду Рубинштейн.
Рубинштейн в образе Саломеи
По словам Нурмамеда, для этой сцены специально сшили точную копию оригинального костюма, использованного в постановке «Саломеи».
Режиссер отметил, что, хотя в будущем в распоряжении авторов будет больше кадров кинохроники и возможность взять интервью у героев событий, техническое решение следующих фильмов не будет менее сложным.
От лояльности до диссидентства
Парфенов подводит черту в первом фильме, связывая активное участие евреев в революционном движении с их положением в царской России.
«Понимаете, невозможно было в XX веке жить в Сатанове посреди 21 ткацкой лавки, 21 бакалейной, двух винных, одного обувного магазина и одного мебельного, — заявил Парфенов, цитируя собственное описание вышеупомянутого Сатанова. — Эта накопившаяся энергия выплеснулась во все — в том числе, в революцию».
В фильме «оживленный» Столыпин повторяет цитату, сказанную им в 1906 году: «Евреи бросают бомбы? А вы знаете, в каких условиях живут они в Западном крае? Вы видели еврейскую бедноту? Если бы я жил в таких условиях, может быть, и я стал бы бросать бомбы» (в общем, вопреки стереотипам, граф был либералом, но системным, государственником — прим.
steissd).По словам Парфенова, в трилогии ему интересно проследить, как страстно русские евреи, которые составляли значительную долю революционеров, боролись за установление советской власти и как позже они стали с таким же рвением выступать против нее в рамках диссидентского движения.
«Произошел переход евреев от самых лояльных к советской власти до самых нелояльных к советской власти. Перетекание горячности, которое еврейство вносило в советскую деятельность, в антисоветскую деятельность двукратно ослабило советскую власть», — отметил он.
По словам авторов трилогии, они близки к завершению съемок материала для двух оставшихся фильмов. Границу между «юдофилией» и «юдофобией» Парфенов провел в 1948 году, когда сотрудники министерства госбезопасности убили Соломона Михоэлса, замаскировав это под дорожное происшествие.
После премьеры в Москве 14 апреля фильм ждут показы, в частности, в Санкт-Петербурге, Екатеринбурге и Ярославле. Продюсеры не исключают, что список городов расширится. Сам Парфенов хочет также продать права на показ фильма «Первому каналу» — правда, в этом случае трилогия будет показана только полностью, когда все три фильма будут закончены.
↧
Имеют ли законы обратную силу?
У Никиты Хрущёва имели. Его протроллили иностранные журналисты во время визита за границу, рассказав ему (с приведением фактов и мест) о развитом чёрном рынке валюты в Москве, и он жаждал крови тех, по чьей вине жидко обделался перед иностранцами. Правоохранители, включая руководство КГБ, уговаривали его не позориться, но вожжа уже попала под хвост, и извлечь её оттуда не представлялось никакой возможности. Помимо этого, применение законов взад обычно не практиковалось. Но не практиковалось, когда речь шла о судебном процессе. Пропагондонам же закон не писан...
![Яндекс.Метрика]( "Яндекс.Метрика: данные за сегодня (просмотры, визиты и уникальные посетители)")
![]()
Пропагондоны, платные или искренние, обвиняют США и Великобританию в военных преступлениях, приводя в качестве таковых стратегические бомбардировки Германии во время войны, особенно Дрезден (не будь Курта Воннегута, они бы и не знали про это, в том же Кёльне погибло больше народу, а вонь идёт в основном про Дрезден — причём, что характерно, воняют по этому поводу не немцы, а представители поцтреотической общественности одной из стран антигитлеровской коалиции; можно было бы отзеркалить им, потыкав носом в Ржев, который уничтожила вместе со всем его населением советская артиллерия — немцам его уничтожать было незачем, они там располагались и были заинтересованы в наличии как можно большего числа целых построек для проживания и обустройства штабных учреждений). Ну, и, конечно же, Хиросиму и Нагасаки.
Но дело в том, что до 1949 года, когда были внесены некоторые поправки в законы ведения войны, это было совершенно легальной практикой. Немцы поступили точно таким же образом со Сталинградом летом 1942 года и Роттердамом в 1940 году (причём в случае Роттердама цель была ровно той же, что и у Харриса с Теддером — деморализовать противника и лишить его воли к сопротивлению), и это им не ставилось в вину, поскольку было законным. И блокада Ленинграда, кстати, тоже. В дальнейшем, уже после войны, города в тылу противника получили юридическую защиту. А в начале и середине 40-х годов это было просто одной из практик ведения войны. И СССР к ней не прибегал не из моральных соображений, а из-за убогого состояния бомбардировочной авиации, которая ухитрялась промазать даже по такой немаленькой цели, как Хельсинки, массированный налёт на который (или которые, фиг его знает, какого это слово рода и числа) закончился пшиком. Если среди истребителей были результативные асы, те же Покрышкин с Кожедубом, то среди бомбил конкуренцию Руделю составить не мог никто. Впрочем, если бы советским летунам удалось устроить в Хельсинки небольшой Кёльн, но винить в этом можно было бы лишь само финское руководство, которое влезло в войну на стороне Германии, закон это не запрещал.
С точки зрения законов, соответственно, ядерная бомбардировка ничем не отличалась от обычной — просто для достижения того же эффекта достаточно было сбросить одну бомбу вместо десятков тысяч. Эффект же заключался в доставке войны обывателю стран-противников на дом. Что после окончания войны сильно способствовало пацифистским там настроениям и низкому уровню реваншизма. В Германии с привитием пацифизма даже чуток переборщили, о чём свидетельствует история с «бе-е-еженцами». Но если от избытка пацифизма страдают сами немцы, то от его недостатка у них страдали все остальные, в том числе, и жители СССР.
Теперь пройдёмся по Agent Orange. Вообще-то, это не боевое отравляющее вещество, а смесь двух гербицидов, которая использовалась агентством по охране окружающей среды на территории самих СШАдо 1978 года. Входящие в него 2,4Dи 2,4,5Тиспользовались также и в советском сельском хозяйстве (про 2,4Dдаже сказка была — в сборнике научно-популярных сказок Елены Озерецкой «Совсем новые сказки», там это вещество помогало справиться с сорняками, для чего оно, собственно, и производилось). Но в ходе синтеза этих гербицидов образовывались в качестве побочного продукта диоксины, вред которых был на тот момент мало известен. Недостаточно глубоко очищенные гербициды и стали причиной болезней как у американских лётчиков и техников, так и у вьетнамцев. А применяли его для того, чтобы лишить вьетконговцев естественного укрытия в джунглях — эти вещества являются дефолиантами, и от их применения джунгли лысели, что позволяло с воздуха обнаруживать и уничтожать северовьетнамских инфильтрантов на территорию Южного Вьетнама (многие не помнят, а многие родились после окончания той войны; но суть её была не в попытках США захватить Вьетнам и присвоить себе практически отсутствующие там природные богатства, а защита буржуазного Южного Вьетнама от попыток его захвата просоветским Северным Вьетнамом). То есть, это было средством ведения войны, а не попыткой извести вьетнамцев как таковых под корень. Впрочем, пропагондоны лишены совести и разума, поэтому все аргументы — просто не в коня корм.
Что до свойств диоксинов, они не были на тот момент известными — и тут нет ничего удивительного: скажем, в 20-30-е годы прошлого века врачи рекомендовали пить радиоактивные минеральные воды для борьбы с хроническими болезнями: о том, что это — гарантированный рак, никто и не догадывался. А девицы на часовых заводах облизывали кисточку прежде чем нанести на стрелки готового изделия люминофор на основе солей тория, и никто не связывал частоту рака губ и языка у них с родом работы.
Но дело в том, что до 1949 года, когда были внесены некоторые поправки в законы ведения войны, это было совершенно легальной практикой. Немцы поступили точно таким же образом со Сталинградом летом 1942 года и Роттердамом в 1940 году (причём в случае Роттердама цель была ровно той же, что и у Харриса с Теддером — деморализовать противника и лишить его воли к сопротивлению), и это им не ставилось в вину, поскольку было законным. И блокада Ленинграда, кстати, тоже. В дальнейшем, уже после войны, города в тылу противника получили юридическую защиту. А в начале и середине 40-х годов это было просто одной из практик ведения войны. И СССР к ней не прибегал не из моральных соображений, а из-за убогого состояния бомбардировочной авиации, которая ухитрялась промазать даже по такой немаленькой цели, как Хельсинки, массированный налёт на который (или которые, фиг его знает, какого это слово рода и числа) закончился пшиком. Если среди истребителей были результативные асы, те же Покрышкин с Кожедубом, то среди бомбил конкуренцию Руделю составить не мог никто. Впрочем, если бы советским летунам удалось устроить в Хельсинки небольшой Кёльн, но винить в этом можно было бы лишь само финское руководство, которое влезло в войну на стороне Германии, закон это не запрещал.
С точки зрения законов, соответственно, ядерная бомбардировка ничем не отличалась от обычной — просто для достижения того же эффекта достаточно было сбросить одну бомбу вместо десятков тысяч. Эффект же заключался в доставке войны обывателю стран-противников на дом. Что после окончания войны сильно способствовало пацифистским там настроениям и низкому уровню реваншизма. В Германии с привитием пацифизма даже чуток переборщили, о чём свидетельствует история с «бе-е-еженцами». Но если от избытка пацифизма страдают сами немцы, то от его недостатка у них страдали все остальные, в том числе, и жители СССР.
Теперь пройдёмся по Agent Orange. Вообще-то, это не боевое отравляющее вещество, а смесь двух гербицидов, которая использовалась агентством по охране окружающей среды на территории самих СШАдо 1978 года. Входящие в него 2,4Dи 2,4,5Тиспользовались также и в советском сельском хозяйстве (про 2,4Dдаже сказка была — в сборнике научно-популярных сказок Елены Озерецкой «Совсем новые сказки», там это вещество помогало справиться с сорняками, для чего оно, собственно, и производилось). Но в ходе синтеза этих гербицидов образовывались в качестве побочного продукта диоксины, вред которых был на тот момент мало известен. Недостаточно глубоко очищенные гербициды и стали причиной болезней как у американских лётчиков и техников, так и у вьетнамцев. А применяли его для того, чтобы лишить вьетконговцев естественного укрытия в джунглях — эти вещества являются дефолиантами, и от их применения джунгли лысели, что позволяло с воздуха обнаруживать и уничтожать северовьетнамских инфильтрантов на территорию Южного Вьетнама (многие не помнят, а многие родились после окончания той войны; но суть её была не в попытках США захватить Вьетнам и присвоить себе практически отсутствующие там природные богатства, а защита буржуазного Южного Вьетнама от попыток его захвата просоветским Северным Вьетнамом). То есть, это было средством ведения войны, а не попыткой извести вьетнамцев как таковых под корень. Впрочем, пропагондоны лишены совести и разума, поэтому все аргументы — просто не в коня корм.
Что до свойств диоксинов, они не были на тот момент известными — и тут нет ничего удивительного: скажем, в 20-30-е годы прошлого века врачи рекомендовали пить радиоактивные минеральные воды для борьбы с хроническими болезнями: о том, что это — гарантированный рак, никто и не догадывался. А девицы на часовых заводах облизывали кисточку прежде чем нанести на стрелки готового изделия люминофор на основе солей тория, и никто не связывал частоту рака губ и языка у них с родом работы.
↧
↧
Ненужные органы
↧
Боевая ничья
↧
Подборка черномырдинок
↧
Охотнику на ворон и кошек не повезло
Он не дожил до появления Инстаграмма и Ю-Тюба (причём, учитывая дату его рождения, едва ли дожил бы даже если бы красная революция не состоялась, скажем, Ленин бы не вовремя слёг с тяжёлым гриппом). Иначе набрал бы коллекцию лайков, а может даже сумел бы заключить рекламный контракт с Гуглом и зарабатывал бы на этом бабло на сигареты (курил Мыколка, как настоящий паровоз, впрочем, тепловозов в то время ещё не было, а с курением никто не боролся). Подходящим юзерником для него был бы Braver_Dummkopf. Некоторые из фоток вызывают — в общем-то, необоснованные — сомнения в сексуальной ориентации Мыколки, хотя на самом деле, в отличие от своего дяди Сержика-бугра (по-французски le bougre— это педик) и другого родственника — поэта К.Р. — он в этом замешан не был.
![Яндекс.Метрика]( "Яндекс.Метрика: данные за сегодня (просмотры, визиты и уникальные посетители)")
![]()
↧
↧
Как избежать простудифилиса?
↧
Откровения репетитора
↧
Эти люди, возможно, спасли вам жизнь
↧
А это не одно и то же?
Готовя предыдущий пост, заинтересовался тем, кто это такая Гертруда Элайон, которая наизобретала разных полезных при некоторых болезнях лекарств, используя строго научный, причинно-следственный подход. Благо, в Педивикии нашлась соответствующая статья, и оказалось, что эта тётушка ни много, ни мало — нобелевский лауреат. Итак, миссис Элайон родилась в 1918 году в США, её мать иммигрировала в 14 лет из России, а отец в 12 лет — внимание! — из Литвы.
Надо понимать, они обзавелись потомством не в октябрятском возрасте, то есть, приехали в США намного раньше 1918 года. Но до 1918 года Литовской ССР ещё не существовало, независимой Литвы — тоже, и Литва также была частью России. И нет никакого смысла писать, что её отец приехал из Литвы (тем более, что он не литовец, а еврей, так что место рождения не указывает на национальность), можно было написать, что оба родителя — из России. Это примерно как написать, что Чарлз Смит приехал в Сызрань из Соединённого королевства, а Джон Доу — из Ливерпуля.
![Яндекс.Метрика]( "Яндекс.Метрика: данные за сегодня (просмотры, визиты и уникальные посетители)")
![]()
Надо понимать, они обзавелись потомством не в октябрятском возрасте, то есть, приехали в США намного раньше 1918 года. Но до 1918 года Литовской ССР ещё не существовало, независимой Литвы — тоже, и Литва также была частью России. И нет никакого смысла писать, что её отец приехал из Литвы (тем более, что он не литовец, а еврей, так что место рождения не указывает на национальность), можно было написать, что оба родителя — из России. Это примерно как написать, что Чарлз Смит приехал в Сызрань из Соединённого королевства, а Джон Доу — из Ливерпуля.
↧
↧
Сказки старого Пхеньяна
↧
Это не колдунство
↧
Шпаргалки для кухни
↧
More Pages to Explore .....
